— И вам всё равно? — отец слабо улыбнулся.
— По крови мы Орловы и Керны, — вставил Ромка.
— И Стояновы, ты забыл про Стояновых, — мрачно напомнил я
ему.
— Вот про кого мне хотелось бы забыть, так это про Стояновых, —
Ромка закатил глаза. — У нас чудовищная наследственность, и ты
здесь вообще ни при чём.
— Рома, меня называли Тёмным Властелином. Я творил жуткие вещи,
по-настоящему жуткие, — отец, похоже, решил исповедаться до
конца.
— Папа, тебе подчинились семейные дары, тебя признал Кодекс, а
на мой зов отзываются орлы. К тебе пришёл чеширский кот. Какие ещё
доказательства тебе нужны, чтобы понять, ты — Орлов! А в голове у
всех свои тараканы. — Я махнул рукой.
— Андрей, ты не понимаешь, — он покачал головой. У меня
сложилось впечатление, что отец хочет убедить нас в том, что он
когда-то был чудовищем, и, возможно, им остался. Но ему не повезло.
Мы с Ромкой, ко всему прочему, ещё и относительно умными родились,
и умели думать и принимать решения самостоятельно, не оглядываясь
на чужое мнение. — Важны не только действия, но и мотивация, а
также желание. Так вот, я осознанно шёл на страшную жестокость. В
какой-то момент я хотел причинять боль, а потом мне стало всё
равно, и это было по-настоящему страшно…
— А, по-моему, это ты не понимаешь, — Ромка встал, подошёл к
столу и порылся в документах, которые мы получили от Александра
Стоянова сегодня с курьером. Там кроме документации на уже
отправленного в Содружество оружия, была предварительная
спецификация чего-то, носившего рабочее название «Вихрь гнева». —
На, полюбуйся. И скажи, мы должны больше опасаться
наследственности, доставшейся нам от воина и властелина, пусть и
отличающегося определённой продуманной жестокостью, или от
человека, способного придумать оружие, творящее такое?
Отец долго смотрел на него, потом взял документы и начал читать.
По мере того как он читал, его глаза расширялись всё больше и
больше. Наконец, он осторожно положил бумаги на стол.
— Он не собирается его делать? — спросил он, глядя при этом на
меня.
— Понятия не имею, — я развёл руками. — По телефону дед сказал,
что оно ему пришло в голову от радости, ведь контракт здесь в
Содружестве так хорошо и быстро был заключён. Он даже не ожидал,
что всё так удачно сложится, и обрадовался. А теперь ответь, ты от
радости великой тоже мог придумать хрень, способную стереть с лица
земли огромный город, размером со столицу, уничтожив абсолютно всё
живое? При этом умирать это живое будет далеко не безболезненно и
достаточно долго, чтобы эту боль прочувствовать до конца.