Сквозь скрип и топот, что с каждым мигом становились все громче,
тихий-тихий, не услышать - кожей почувствовать, свист. И
понеслась…
Ррраз! Гудит дерево луков, звенит в напряжении металл арбалетной
тетивы, шипит тлеющий фитиль у запальника.
Дввва! Хлопок по коже рукавицы, щелчок арбалета, грохот выстрела
тяжелого самопала. Глухой удар падающего тела. То ли крик, то ли
всхлип раненой лошади.
Тррри! Шорох клинков, вылетающих из душного плена ножен
навстречу не по-осеннему теплому ветру. Царапают доспех колючие
ветви можжевельника.
Четыре! Мелькает наконечник копья. Вздыбившись, молотит копытами
конь. Таращит глаза стражник, палашом его снизу! Падает, выронив
оружие. Застывает, неловко подогнув под себя руки. Радостно вопят
злодеи, глядя, как разлетаются замки под крепкими ударами.
Захлебываясь смертной тоской, воет кто-то за спиной. Булькает кровь
из перерезанных глоток, мерзко хрустит клинок, попадая на
кость…
Хмыкает верный товарищ. По-хозяйски окидывает взглядом злодеев.
Наблюдает, как те деловито расхватывают оружие убитых
стражников:
- Это мы, выходит, у Владзислава нашего цельное стадо со двора
увели? Давай, Марек, бросим все, к чертям свинячим, да в магнаты
подадимся?
Один из спасенных, тот, у которого обоих ушей не было, и вместо
носа - две дырки, обернувшись, подмигивает:
- Что, друже, Франта, решил на братьях гешефту наделать? Так я
снова в клетку не пойду!
- Так никто ж и не неволит, друже поручик!
Вывеску раскачивало шальным ветром, заблудившимся в узких
переулках славной Орши – столицы не менее славной Орсании.
Размалеванная доска натужно скрипела, но срываться с проржавевших
цепей упорно не желала. Наверное, понимала, что недолгий полет
завершится купанием в грязи. Вот и летала кошка, убегающая от
сковородки, из стороны в сторону. И капли дождя оставляли мокрые
дорожки на облупившейся краске.
Рисовал школяр. Неумелый, но старательный любитель ярких красок
и крупных мазков. Возможно, из него вышел бы неплохой художник. По
крайней мере, пятнистая кошка, улепетывающая от летящей в нее
сковородки, вышла замечательно.
Впрочем, мокро и ветрено было снаружи. Внутри, все обстояло
совсем наоборот. Конечно, Старого Войцеха не раз ловили на несвежей
стряпне, да и пиво у него вовсе не Великопоповецкое, а скорее,
Малосраковское, но в харчевне всегда было натоплено и сухо. А пиво
не нравится – хлебай горелку. Она из самого Дикополья, без
малейшего обману.