– Я, Гарольд Джеймс Поттер… – Парню заглядывать в шпаргалку не
требовалось. Текст кончился и ознаменовался не яркой вспышкой. С
запястья молодого волшебника исчез призрачный обруч, а со школьной
формы студентки герб Поттеров. – Все, свободна.
– Гарольд, – Гермиона кивнула на застывших родителей.
– А сама что? “Финиту” не знаешь?
– Так нельзя же колдовать на каникулах…
– Экая поклонница законов, вы только посмотрите. А когда ты в
“запретный коридор” поперлась, то о законах и не вспомнила, верно?
Ну не красней, не красней. Ладно, – парень щелкнул пальцами и
родители разморозились. Эмма неловко повалилась на диван, а Джон
еще несколько раз потряс кулаками, а потом недоуменно
огляделся.
– Что это было? – Мужчина потрясенно смотрел на подростка.
– Магия, сэр!
– Но, Гарольд, на каникулах же нельзя колдовать! – В Гермионе
снова прорезался законник.
– Тебе нельзя. А мне можно. Я по закону совершеннолетний. А
запрет касается только незрелых маглорожденных. Чтобы вы не
натворили чего-то такого, что потом не сможете расхлебать. Это
понятно?
– Но это же не справедливо!
– Зато действенно. И кстати, сэр, ознакомьтесь с еще одной
бумагой, – маг достал из папки лист и передал его Грейнджеру.
– И что это такое? – Недоуменно спросил тот.
– Дворянский патент. Не оригинал, конечно, но нотариально
заверенная копия. С подтверждением от нынешней королевской
канцелярии. Мы, Поттеры, графский род, знаете ли. Ну для вас, для
простецов. Мои предки прибыли на острова вместе с Вильгельмом
Завоевателем. Или Бастардом, как его некоторые историки называют.
Мы веками стояли у трона. Поколение за поколением. Чтобы в конце
концов достичь своей главной цели, обесчестить одну не слишком
привлекательную грязнокровку. Так получается? Вы оскорбили меня,
мистер Грейнджер. Меня и мой род. И должен отметить, что если я
оставлю вас в живых, меня попросту не поймут.
– Да что ты себе возомнил! Я немедленно вызываю полицию!
Мужчина развернулся в сторону двери, где на специальной полке
стоял кнопочный телефон, но неожиданно замер. Да и сложно было бы
двигаться, когда в горло упирается кончик лезвия меча. Он поднял
глаза и поразился. Пацана перед ним не было. Зато имелся
оскорбленный аристократ. Лицо отпрыска благородной семьи ничего не
выражало, тело изогнулось в фехтовальном выпаде, рука твердо
сжимала эфес, явно старинной шпаги со сложной гардой. Прошедший
войну на Фолклендах, хлебнувший всякого военный врач, взрослый,
опытный мужик почувствовал, как душа уходит в пятки. Сзади, фоном
пищали что-то бабы, он не слушал. Просто смотрел в глаза
противника. Там решалась сейчас его судьба. Только вот прочесть ее
в этих глазах было невозможно.