— Приятного аппетита, отбросы! — заржал один из охранников.
— О, благодарю за заботу, — протянул я с ленивой улыбкой. —
Знаете, моя бабушка говорила, что только люди с глубокими душевными
травмами находят удовольствие в издевательстве над беспомощными.
Вас в детстве нагибали?
— Что ты сказал? – крикнул тот, что бросил поднос с мисками.
— Обижали… — Я сделал вид, что оговорился.
Они уже собирались уходить, но мои слова заставили их замереть.
Медленно, очень медленно, старший охранник повернулся.
— Так-так! Ты посмотри, кто не сдох и даже что-то вякает.
В два шага он оказался рядом со мной, схватил за ворот и
впечатал в стену. Ух, как удачно — прямо то, что мне нужно. Я
улыбнулся, глядя в его перекошенное от злости лицо, и осторожно
обхватил его запястье пальцами.
А теперь самое интересное…
Что-то внутри меня словно щёлкнуло, открывая давно забытые
возможности. Нейронные связи, синаптические цепи — всё это вдруг
стало видимым, осязаемым. Манипуляция сознанием — искусство,
запрещённое в моём мире даже для Верховных магов.
Теперь я вспомнил почему. Слишком опасно, слишком…
соблазнительно. Но здесь и сейчас…
Я скользнул своим сознанием в его разум — грубый, примитивный,
но на удивление податливый. Правда, ядро силы отозвалось острой
болью — такие манипуляции требуют много энергии. Но оно того
стоит.
— Ты должен отвести меня в отдельную камеру, — прошептал я,
позволяя энергии течь через точки соприкосновения наших тел. Слова
проникали прямо в его сознание, как капли яда в воду.
Я видел, как меняются нейронные связи в его мозгу — грубом,
примитивном, но на удивление восприимчивом к воздействию. Моё
магическое ядро пульсировало от напряжения — такие манипуляции
требуют точности.
Одно неверное движение энергии, и можно случайно повредить
что-нибудь важное в его голове. Хотя, честно говоря, вряд ли он
заметит разницу.
— Но сначала ударь меня.
Нужно, чтобы всё выглядело правдоподобно.
Его разум легко принял внушение. Я почти физически ощущал, как
новая команда укореняется в его сознании, становится его
собственной мыслью. Теперь он искренне верит, что получил приказ —
перевести заключённого в другую камеру.
Кулак впечатался мне в солнечное сплетение. Я согнулся, картинно
хватая ртом воздух — не то, чтобы удар был особо сильным, но нужно
соответствовать моменту.