Желудок неприятно сжался. Та энергия, которую я заблокировал…
она словно искала выход. В висках застучало, к горлу подкатила
тошнота. Перед глазами поплыли темные пятна. Не хватало еще в
обморок грохнуться.
— Эй, Волконский! — резкий голос Полозова вырвал меня из
размышлений. — День был долгий, все устали. А ну бегом отсюда!
Хватит на сегодня… происшествий.
Я медленно повернулся к выходу, где уже стояли Полозов и
девушка, потом обратно. Воздух словно сгустился.
Краем глаза я успел заметить, как безжизненные пальцы трупа
дрогнули, медленно согнулись и с мерзким, зубодробительным звуком
поцарапали металлическую поверхность стола.
Я замер, не в силах оторвать взгляд от кривой борозды на
металлическом столе. Пять параллельных линий, каждая приличной
глубины и стружка под когтями.
Мертвые не двигаются — это аксиома. Конечно, бывают случаи
посмертных сокращений мышц, когда остаточные ионы кальция вызывают
спонтанные мышечные фибрилляции, трупное окоченение, газы там в
кишечнике… все это заставляет тело немного двигаться — но это
нормальные процессы распада.
Но то, что я видел сейчас… это было что-то совершенно иное.
Координированное движение, требующее согласованной работы десятков
мышц и сухожилий.
За десятилетия целительской практики я видел достаточно трупов,
чтобы знать — когда всё кончено, оно кончено. Нет исключений.
И всё же эти царапины на хирургической стали выглядели до боли
реальными.
«Что за… — я почесал затылок. — Мне показалось?»
Но ни хрена!
Пальцы мертвяка снова дрогнули, медленно проводя новую борозду
по металлу. Звук был… омерзительным. Как гвоздь по стеклу, только
хуже.
А потом его челюсть медленно отвисла, обнажая ряды
деформированных зубов. И глаза… глаза открылись, демонстрируя
пожелтевшие белки с полопавшимися капиллярами.
Я действовал на рефлексах — пальцы сами метнулись к запястью.
Привычное сканирование жизненных потоков… которых не должно быть.
Их и не было — ни пульса, ни движения энергии.
— Какого… — я углубил сканирование, проникая дальше, в ткани
мозга. Ощущение было не из самых приятных.
Словно я залез по ноги в дерьмо, далеко не голубиное, и
выискиваю там свой мобильник, который уронил только что.
И тут я это почувствовал. Там, в глубине серого вещества,
происходило что-то невозможное. В первичной моторной коре —
теплились крошечные искры активности. Микроскопические вспышки
энергии пульсировали в гигантских пирамидных клетках, отвечающих за
произвольные движения.