И тут меня словно молнией пронзило. Некромантия! В моем мире это
искусство было под строжайшим запретом. Некромантов выслеживали,
пытали, казнили. Специально обученные охотники, что-то вроде
инквизиции.
Я быстро прикинул варианты. Если в этом мире отношение к
некромантии хотя бы вполовину такое же параноидальное… мне конец.
Уже сейчас за дверью Полозов объясняет коллегам:
— …живой мертвец! Значит, где-то появился сильный некромант.
Нужно немедленно связаться с особым отделом… Твою ж… А ведь это
даже логично. Некромантия — слишком опасное искусство, чтобы его
оставили без контроля.
Я посмотрел на коленопреклоненный труп. С профессиональной точки
зрения, это был интересный феномен. Столько вопросов, столько
возможностей для исследований! Какой механизм контроля? Как
сохраняется сознание? Почему он признал во мне хозяина?
Но рисковать… нет, рисковать я не готов. Не сейчас, когда я
только начал обустраиваться в этом мире. Значит, придется тебя еще
раз упокоить, приятель.
— Эй, ты можешь сдохнуть? — спросил я, разглядывая своё
невольное творение. Тварь стояла, слегка покачиваясь.
— Как прикажете, сир, — прохрипел труп. При этом его лицо
передернуло, лицевые нервы нехило так свело.
Твою ж мать! Угораздило же поднять такого искалеченного
красавца.
— А как ты поднялся? — продолжил я допрос, параллельно сканируя
его мозговую активность. Картина была… удручающей. Словно смотришь
в пустой колодец — темно, сыро и на дне что-то булькает.
— Вы захотели, и я поднялся, — ответил он. С каждым словом из
его рта вытекала струйка черной жижи.
— Понятно. С тобой особо не поговоришь, — я поморщился, глядя,
как эта дрянь капает на пол.
Сканирование показало — мыслительных процессов почти не
наблюдалось. В лучшем случае активность на уровне улитки, и то —
контуженной. Существо могло выполнять команды, но собственного
разума у него не осталось. Так, примитивный набор рефлексов,
завязанных на подчинение.
А ведь я слышал, что есть практики, позволяющие поднимать
по-настоящему разумных мертвецов. Но это в моём прошлом мире, где
магия была в разы сильнее. Но здесь, видимо, придётся
довольствоваться тем, что есть.
— Ну ладно! — я нахмурился, принимая решение. — А если я прикажу
сдохнуть, ты сдохнешь?
— Как прикажете, сир, — его перекошенное лицо снова
дёрнулось.