У дальней стены что — то шевельнулось, послышался сдавленный стон. Вампир в мгновение ока очутился возле пленника, сдернул со стены факел и поднес пламя к лицу изможденного человека, вглядываясь в его прищуренные глаза. Пленный был невероятно худой, в грязной темной рясе, его запястья сковывала толстая металлическая цепь. От малейшего движения она издавала громкое лязганье, звук подхватывало эхо и наполняло подземелье сотней звуков. При виде своего мучителя человек в рясе испуганно отпрянул к стене, пытаясь вжаться в холодный камень и стать как можно незаметнее. В расширенных карих глазах мужчины плескался неподдельный ужас, губы мелко дрожали.
— Ты еще жив, — насмешливо произнес вампир, с презрением оглядев пленного, — это плохо для тебя, святой отец. Очень плохо.
— Что... Что Вам нужно? — дрожащим голосом просипел пастор, сотворяя свободной рукой крестное знамение, хотя и понимая, что это ему ничем не поможет.
Его недруг явился мучить его. вампиры сделали его своей пищей, они безжалостно испивали его кровь и истязали несчастного священника, глумясь над его жалкими попытками призвать на помощь Бога. Но в этот раз — он чувствовал, Богдан явился не за тем, чтобы утолить свою преступную жажду. И это вселило в сердце пастора еще больший ужас.
— Лучше сразу убейте, — прохрипел пленник, из последних сил стараясь не лишиться сознания. Показывать свое поражение перед этими тварями он не хотел.
Хриплый, неприятно резанувший слух смех резко затих дребезжащим эхом. Богдан притянул голову пастора к своему лицу, намотав длинные спутанные пряди на кулак и наслаждаясь болью, причиняемой жертве. Цвет глаз вампира превратился в пугающе-чёрный, красивое лицо устрашающе искривилось, хищно сверкнули острые клыки.
— Подохнуть ты всегда успеешь, мразь, — прошипел он, — говори, где вы, служители Церкви, прячете Перстень?!
— Боже правый, спаси и сохрани, отведи от скверны, очисти помыслы, — бормотал священник, отводя полные страха глаза от отвратительного создания. Он чувствовал, что умирает, но Бог почему — то не желал смилостивиться и не забирал его душу из этого грешного мира. Впереди вновь ожидало лишь мучение.
— Что ты там лепечешь? — обманчиво ласково протянул вампир, еще ближе склонившись к окровавленному лицу пастора. Запах крови будоражил разум, заставлял обостряться инстинкты, но Древний умел контролировать их.