В эпоху глобальных перемен спорт выступает в качестве одного из активных конструктов культурной идентичности. Наряду с музыкой, изобразительным искусством, архитектурой, живописью, кинематографом, он демонстрирует социальную и культурную солидарность различных сообществ на локальном, региональном, культурном уровне и служит показателем проявления группового и индивидуального самосознания, этничности и национализма в бурно развивающемся мире (Sport, 2007).
Культурная идентичность, как социальный феномен и неотъемлемая часть коллективного и индивидуального опыта, формировалась на протяжении достаточно длительного периода времени. Истоки ее формирования уходят своими корнями в глубокую давность. Далеко не последнюю роль в этом играли различного рода телесные практики, через которые люди обретали чувство принадлежности к коллективу. В древности, как охота и воинское дело, игры и состязания вырабатывали общие коллективные ценности, служившие интересам самосохранения и выживания в условиях жесткой природной и социальной среды. Человек отождествлял свое собственное существование с жизнью своего рода (Кропоткин, 2011: 103). Дуальная система организации ранних культур, основанная на кровнородственных связях, выступала в качестве основы различного рода командных состязаний. Игра в лякросс у североамериканских индейцев, хёрлинг у древних кельтов, как и состязания в других архаических культурах, первоначально строились по родовому принципу (Firth, 1930: 64–96; Vanstone, 1962: 122). Еще Льюис Генри Морган в «Древнем обществе» отмечал, что игры в мяч у ирокезов, находящихся на примитивном уровне развития, проходили между фратриями, которые выдвигали своих лучших игроков, в то время как остальные соплеменники следили за игрой.
Агональные состязания племенных игр большей частью носили ритуальный характер. В календарных и религиозных праздниках общий культ, совместные игры стимулировали к единению, помогали отличить своих от чужих. Символизируя ритуальную связь с потусторонним миром и полное ему подчинение, они проходили мирно, без конфликтов. Осознание групповой принадлежности в непосредственной взаимосвязи с религиозной верой укрепляло духовную солидарность, которая проявлялась в экстремальных условиях. Традиционные игрища вызывали глубокое сопереживание у сородичей и веру в сверхъестественное начало. В поминальных тризнах и календарных состязаниях не существовало культа спортивных достижений в современном его понимании. Любые спортивные победы воспринимались не столько как достижения отдельных участников соревнований, сколько как проявление долга перед общиной, племенем, родом. Победители соревнований в представлениях окружающих рассматривались как избранники богов и пользовались всеобщим уважением и авторитетом, что еще больше сплачивало и объединяло коллектив.