Голоса зазвучали вновь, наполняя зал гомоном и весельем. Я подошла к гостю и наполнила его чашу, ощущая, как невольно подрагивают руки от волнения. Северянин поднял взгляд и, к моему удивлению, посмотрел мне в глаза. Меня словно окатило холодной волной от пронзительной глубины его взора. Я замешкалась и Жадан, воспользовавшись моментом, не преминул ущипнуть меня чуть пониже спины. Находясь словно в замешательстве, я оглянулась на купца едва сдержавшись, чтобы не выплеснуть на него остатки пива из кувшина, который судорожно сжала в руках. Ох, видят боги, как же мне хотелось сделать именно так! От прикосновения купца внутри поднялась волна тошноты и отторжения, а Жадан знай себе улыбается и глядит масляно, будто кот, который добрался до крынки со сметаной и вот-вот запустит в нее свою лапу.
- Иди уже, - махнул на меня рукой отец. Я поклонилась и поспешно удалилась прочь от стола, краснея от негодования и стыда. Весь оставшийся вечер, ходила между столами, следя за тем, чтобы ни у кого из наших гостей не были пустыми кружки, и старалась как можно реже приближаться к Жадану, но даже когда подходила, то становилась так, чтобы он не смог незаметно прикоснуться ко мне.
Все это время я следила за своей сестрой. Весь ужин она просидела бледная и отрешенная, почти не ела и не разговаривала. Я заметила, что она даже боится посмотреть на своего жениха, который, в свою очередь, разглядывал Айге не без интереса. Моя сестра была очень красивой девушкой, изящная и хрупкая с тонкой талией и стройным станом, похожая на молодую березу. Я же красавицей никогда не была и всем, чем могла похвастать, это толстой косой да умелыми руками. У меня были темные волосы и карие глаза, высокий рост, сильные ноги да руки, а все потому, что с самого детства я работала и работала много. Тетка мне покою не давала, не щадила, как Айге. Да и кто станет беречь дочь рабыни?
Вздохнув, я отставила кувшин и стала убирать опустевшие блюда. Быстро снесла их на кухню, где тетка тут же нагрузила меня жареными курами и отправила назад.
Пиршество длилось до полуночи, потом все постепенно стали покидать зал. Первой ушла Айге, следом за ней стали расходиться дружинники. Когда я и еще несколько женщин остались убирать со столов, из гостей остался только Жадан, сидевший подле отца и о чем-то с ним тихо ведущий беседу.