- Незамысловато, однако, - проговорил он сквозь собственный хохот. – То есть сначала он тебя тупо трахает, а потом ты притаскиваешься ко мне. Ну так давай, жена, исполняй супружеский долг! Покажу тебе, как я скучал.
Оборвав смех, он резко схватил Юльку одной рукой за шею, а второй принялся ловко расстегивать пряжку ремня на ее джинсах.
- Ты с ума сошел? Прекрати! – взвизгнула она, отбрыкнувшись ногами и совершенно не веря в то, что это может быть на самом деле. Стул полетел в сторону, а Юлька – на пол, больно долбанувшись затылком. В глазах потемнело, но почему-то в голове глупо крутилось, что если где-то останутся синяки и это заметит Моджеевский, то все точно закончится статьей уголовного кодекса.
Димон стоял над ней, сунув руки в карманы.
- Да нужна ты больно, - презрительно бросил он. – Из тебя не то что шлюхи, жены порядочной и то не вышло. Пошла вон отсюда.
Кровь прилила к вискам – не от удара, не от неожиданности, а от сказанного им в этот момент. Запульсировала внутри, не давая сосредоточиться. Так глупо было надеяться, что получится остаться людьми, считать Диму способным не унизить их обоих этой мерзкой сценой, что сейчас она смотрела на него снизу-вверх и не узнавала ни его, ни себя. И в то же время сознавала, что он прав. Прав – ни черта не вышло. Не разгрести всего, что натворила. И ничего уже не исправить.
Юля тяжело поднялась. Поставила на место стул и, предприняв еще одну попытку, хрипло проговорила:
- Я не знала, Дим. Я только несколько дней назад узнала. Называя Андрея твоим – я тебя не обманывала, потому что я сама... долго не понимала. Я виновата перед тобой, ужасно виновата, но давай как можно скорее разведемся... так будет лучше.
- Как будет лучше, я сам разберусь, - сказал Ярославцев и отчеканил: - Пошла. Вон.
Она кивнула. Что ей еще оставалось?
Вынула ключи от машины, положила на журнальный столик. И молча вышла, будто из нее выпустили все оставшиеся силы. Зато голова не в песке.
Не привык прятать голову в песок и Яр.
Клокотавшая в нем ярость искала выхода. И нашла.
Стул, который Юлька оставила за собой, он резко схватил за спинку и швырнул на другой конец комнаты.
От этого не отпустило – только скрутило еще сильнее. Изнутри прожигала желчь. И ненависть. И желание отыграться. За рога. От кого рога, господи! От Моджеевского?!