Не добавляли привлекательности и тени под серыми глазами, и
частичный парез лицевых мышц. Анна не сразу сообразила, что не так
с его физиономией и отчего она так перекошена, а потом пригляделась
и мысленно извинилась. Едва ли в этом был виноват разгульный образ
жизни, шрамы слева на виске и справа под ухом подталкивали к мысли
о боевом прошлом.
Поначалу Титова щедро дала ему лет пятьдесят пять, но,
понаблюдав, пришла к выводу, что погорячилась и сыщик заметно
моложе, старили его неопрятная щетина и расхристанный вид.
Слушая визг гармоники, Анна сумела наконец отвлечься от
привычной процедуры осмотра и прислушаться к себе, к смутному
беспокойству внутри и поискам его первопричины, которой служил
вовсе не Хмарин. Эка невидаль, неприятный грубый тип, даром что в
мундире! Ни звание, ни должность, ни даже героизм с
профессионализмом хорошего человека не делают. Дело в трупе. Что-то
она пропустила, но что?
Раны? Да, выглядели они странновато, не только из-за малого
количества крови. Слишком большие, словно пырнули не ножом, а
чем-то вроде пики, толстой в середине. Но только ли это?
Мысль озарила тогда, когда Хмарин уже закончил и свернул
выплюнутую прибором перфоленту в колечко для передачи
дешифровщикам. Титова дождалась, пока сыщик всё упакует, и подошла
к нему.
— Константин Антонович, два слова, — ровно начала Анна.
Разговаривать с ним не хотелось, один только недовольный взгляд
отталкивал вернее любых слов, но личная неприязнь — не повод
вредить делу.
Хмарин ничего не сказал, но поощрительно кивнул.
— Первое. Точнее скажу после вскрытия, но полагаю, что оружие —
не простой нож, а нечто с заметным утолщением в середине, возможно,
обоюдоострое. Нетипичное. Совсем не похоже на работу той банды,
которая орудует в городе.
— Вы видели те следы? — вздёрнул бровь Хмарин.
— И даже вскрывала две жертвы, — в тон ответила Анна.
— А второе?
— Кажется, я могу помочь с опознанием, — призналась она,
заставив выразительно подняться и вторую бровь. — Я не вполне
уверена, но он похож на одного человека, представленного мне в
январе этого года. Не поручусь, тем более я не успела его толком
рассмотреть, а смерть сильно меняет лицо. Но всё же с чего-то надо
начинать…
— Короче, сударыня.
— Возможно, его зовут Евгений и фамилия от Ладоги, точно не
помню, — сказала она, сдержавшись от раздражённой реплики. —
Ладогин, возможно? Мы познакомились на приёме у Шехонских, и они
точнее смогут сказать, кто он и чем занимался.