В общем, пообедали мы здорово.
А, когда поднялись из-за стола, Гурго притянул меня к себе – я только сейчас поняла, как мне этого не хватало, и была рада, что он преодолел своё стеснение – наклонился, коснулся губами губ – нежно, едва ощутимо. И тепло прошептал:
– Я приду сегодня ночью.
Покраснела, спрятала лицо у него на груди, тихо отозвалась:
– Буду ждать.
И мы разошлись – каждый по своим делам и покоям.
5. Глава 5 (Лаверн Льемская)
У себя в комнате я сразу же позвонила в колокольчик и приказала вбежавшей Эбигейл:
– Соберите моих придворных дам. Всех! Разговор будет очень серьёзный!
Проигнорировала, что глаза камеристки стали круглыми, как блюдца. Пусть привыкают к тому, что я жена владетеля-узурпатора Гурго Алера, жестокого и беспощадного гарута, под чьей тяжёлой поступью проминается земля. Недаром же говорят: муж и жена – одна сатана. Пусть привыкают и боятся.
Дамы группками и поодиночке стали заполнять комнату, прилегавшую к моей спальне. Они перешёптывались, недоумевали, бросали друг на друга удивлённые взгляды: мол, что это она?
Я же ходила перед ними туда-сюда, кусала губы, сжимала руки на груди и продумывала речь.
Когда все собрались, я окинула пёструю гвардию взглядом и начала:
– Вас, наверное, удивляет, зачем я собрала всех здесь?
Дамы закивали, загомонили, я вскинула руку, прервав их:
– Женщины Льема всегда отличались благонравием и кротостью. Их поведение было образцовым. А любой непристойный поступок ложился пятном на всю семью. – Я обвела взглядом притихших придворных. Некоторые из них были на голову выше меня, другие – вдвое старше, третьи – второе толще. Но при этом я была их отражением, их квинтэссенцией, их слепком. На меня смотрит народ. С меня будет спрос. – Права ли я?
Женщины энергично закивали, задакали.
– Тем не менее, сегодня мне и моему супругу – представителю другого народа и даже другой расы – довелось лицезреть весьма нелицеприятную картину с участием одной из моих статс-дам. Я просто от стыда проваливалась, выслушивая лэрину Милту и наблюдая за ней. Завтра, в назидание всем, она будет публично наказана пятнадцатью плетьми.
И тут по рядам прошла волна возмущённых и недовольных шепотков. Вперёд выступила герцогиня Дэворг – дама в летах и весьма дородная.
– Рискую навлечь на себя ваш гнев, ваше величество, – пророкотала она – голос у герцогини низкий и грубый, – но всё же осмелюсь высказаться. Бедняга Милта пострадала несправедливо! Во всём виновата странная магия гарутов. Это она рождает грешные порочные мысли. Притяжение, которому невозможно сопротивляться. Мрачные воины, прибывшие сюда с вашим мужем, они… отличаются от наших мужчин – они привлекают, будоражат, лишают рассудка… – чем дальше она говорила, тем более запальчивой становилась её речь.