В беседах с мамой Вадим жаловался на отсутствие элементарного ума, стыда и благородства у многих современных городских особ. Он ненавидел курящих, пьющих и грязно ругающихся женщин, считая их всех работницами древней профессии. Мать ему мудро советовала приглядеться к провинциальным домашним девушкам из небогатых, но достойных семей. Но таких девушек в социальных сетях было не так просто найти, так сказать – дефицит. Заграничных вонючих европейских и америкосских шлюшек Вадим решительно отмел из-за их неспособности к нормальной семейной жизни, неприятии российских ценностей и неумении как следует мыться. Можно было бы приглядеться к российским мусульманкам, но сложность обычаев и семейных устоев народов, к которым те относились, отпугивали робкого по натуре Лапкина.
Однажды лениво ковыряясь в интернете, Вадик заметил фотографию своей бывшей, скандально прославившейся однокурсницы Карины. Девушка в стрингах, украшенная узором татушек, горделиво выставив голую надутую грудь, стояла среди разбросанных костей крупных неведомых животных. В руке она держала человеческий череп, украшенный бараньими рогами.
У потрясенного Лапкина в штанах что-то зашевелилось. Мозги ему шептали о том, что Каринка редкая шлюха, но мужское начало глупо внушало о сладости физической близости с этой шалавой. Страничка Карины в соцсетях была открыта для всех желающих и приветствовала инетпутников фоткой ее обнаженной натуры. Чего здесь только не было: гонки по Москве на мажорных тачках, групповуха, драки, пьянки, издевательства над бездомными животными, людьми и прочие фантики сладкой жизни неприкасаемой золотогавенной шпаны в неадеквате.
Переписка Карины не впечатляла умного человека, но необъяснимо притягивала своей банальной простотой и обилием матерных слов. В общем, художник-абстракционист, случайно вошедший в оный файл, нарисовал бы сюжет, от которого смачно пахло бы помоями, при этом рискуя получить всеобщее признание неискушенных дураков от искусства. Это был бы не «Черный квадрат» Малевича, а надо брать выше – ослиная моча.
Тем не менее, с перепиской между Лапкиным и Кариной заладилось, хоть и со скрипом сыромятной кожи. Подражать ее козлознакомым на этом поприще оказалось делом легким и приятным. Главное – не пытаться включать мозги, а то при общении можно вовсе лишиться слабой работоспособности серого комка слизи, засевшего в голове. Ждун по прозвищу «Кокодан» наконец дождался приключений на свое заднее место, временно позабыв о костях кентавров и фавнов, и действовал согласно мудрой поговорке: «Порочным связям все возрасты покорны».