– Сочувствую.
Счастье? Или трагедия? В тяжких раздумьях я умолкаю. Становится гадко. Правда ясна. И теперь… Я не знаю. Соблазн слишком сильный…
– Вы точно в порядке?
Я тихо смеюсь:
– Да какой тут порядок? Скорее анархия.
– Из-за меня?
– Да, из-за Вас, – я смущаюсь.
– Не надо.
Полю приятно, а мне…
Ерунда.
Но все уже сказано. Я открыла ему свой мир, с завидной решимостью доверившись воле судьбы. Теперь выход Поля. Дальнейший сценарий за ним. Рискнет он продолжить? Захочет ли?
Вряд ли.
Увы, читать чьи-то мысли – отнюдь не мое увлечение. Хотя я способна. Достаточно лишь повернуться.
А Поль словно статуя. В нем ни тепла, ни движения…
Как в сновидении.
Если бы только проснуться!
Нет, не получится. Поезд и тамбур – реальность. Капля истории в хрупком бокале вина. И мы ее выпьем…
Банальность? Возможно, банальность. Но в ней настоящее.
Что же ты медлишь, судьба?
Поль оживает:
– Задумался. Сорри… Вот влипли…
Я соглашаюсь:
– Маразм, но придется терпеть. А Вы… парижанин?
– Отчасти. Я родом из Ниццы. Но переехал…
– И что? Не жалеете теперь?
– Жалею.
– Вы шутите?
– Нет. Абсолютно серьезно. Все из-за Эммы. Она обожает столицы. Мы спорили год. Представляете?
– Боже, как сложно.
Поль соглашается:
– Да уж… Пришлось подчиниться.
Я робко киваю, пытаясь представить Эмму, и понимаю, что завидую этой женщине. Он ее муж. Осознание данного факта давит на психику…
Я возмущаюсь:
– Зачем?
Ответ предсказуем:
– Я был слишком молод. И малость наивен. Я думал, она всегда будет рядом… В итоге мой голод нас и поссорил… Увы.
Тишина.
Все как обычно. У миллионов пар те же проблемы и почти что тот же сценарий. Любовь многогранна? Глядя на нашу жизнь, я бы поспорила с этой крылатой фразой.
Но некогда спорить. Нам нужно решение. Париж приближается.
– Может быть, мы как-нибудь встретимся?
От удивления Поль предлагает:
– Давайте на ты.
– Согласна. Так что? Возражаешь?
– Не очень. Хотя твой супруг…
– Разберусь. Ерунда. Он адекватен.
– Уверена?
– Точно.
– А если подумать?
– Так было… Вчера.
Я в замешательстве. Мне казалось, что я знаю Марка как свои пять пальцев, однако тон Поля сеет во мне сомнение. И неуверенность. Прикинув все «против» и «за», я признаю:
– Вероятно, теперь все иначе.
– Вот видишь…
Я злюсь.
– Наплевать. В самом деле, мы что, манекены?
– По сути своей все люди актеры… А стоя на сцене, нельзя быть свободным…