Я едва удерживал контроль над
ритуалом, но ощутил поддержку соплеменников. Наши голоса слились в
единую песню, мощную и мелодичную, словно металл, звучащий сквозь
века. Меч в руке стал невесомым, наполняясь звездным
светом.
— И меч над толпой вознес… Рука
поднялась сама собой, и звездные проекции, ранее упавшие с неба
.Впитались в клинок.
Сознание пони растворилось в ритуале.
Меч был стихийным артефактом, чьи свойства еще не
оформились.
Сознание землянина, избалованое
книгами, мгновенно нашло применение — слияние с мечом, создание
первой в мире Эквуса филактерии. И, как я надеялся, единственной.
Секрет должен оставаться только нашим.
— Вознес один из наших. Пони,
воодушевленные, пошли в атаку. Кобылка воин, пропела: — Он пил
воздух ледяной
— вставай, Отчизна! — пронеслось над
полем битвы, но в этот самый миг, на словах «сердце летит из
груди», Финариот ощутил резкий укол страха. Не столько страха за
свою жизнь, сколько за судьбу своего народа. Он потерялся в
удержании ритуала и в этот момент чужак из другого мира сделал
что-то с мечом .Финариот чувствовал это каждой частичкой своей
сущности .
Харизма — пламенный взгляд,
царственный жест — он видел, как пони, ослепленные его магией и
харизмой, готовы слепо следовать за ним, но в его сознании все
отчетливее звучал предостерегающий шепот его опасений.Внезапным
ментальным ударом он вырвал знания о том что совершил чужак.
Бессмертие…плата за доверие чужаку может оказаться слишком высокой.
Что, если они станут лишь марионетками в руках бессмертного
«Чужака», заключенного в этом клинке?
Он не мог этого допустить не после
того как его народ бежал от выходок Дискорда .
Харизма — сердце летит из груди —
сердце пони сжалось от предчувствия беды, ощущая, как его народ,
только обретающая себя, может стать игрушкой в руках чужака. Что
история повториться вновь.
Сердце человека колотилось в унисон,
но его страх был иным: Внезапное предательство ошеломило его
.Сознание дикаря с которым он поделился своими знаниями, сущностью
ответило злом на доброе дело .Да он стал бы бессмертным, но новому
народу требовался тот кто поможет им отстоять независимость от
будущих угроз. А что, если я не удержусь проиграю сознанию дикаря?
Что, если в следующий раз поничья сущность окажется сильнее, и я
просто растворюсь в ней, исчезну? Не будет больше никакого
человеческого «я», только отголоски чужих воспоминаний. Этот страх
потери собственного «я» был невыносимым.