Поднявшись с циновки, Шин накинула на плечи грубую накидку.
Сложив сушеное мясо в потрепанную деревянную корзину, она
направилась к клетке со "слепышами" – так прозвали этих странных
существ, обитавших в отдельном загоне. Ее жажда мести к
ублюдку-шаману была высока.
Поставив корзину на привычное место у решетки и ласково погладив
шершавую мордочку одного из слепышей – единственное, что осталось
от ее брата после жестокого эксперимента по подселения духов – Шин
собралась уходить. Но ее взгляд зацепило непривычное волнение в
центре клетки.
Сначала она подумала, что какая-то несчастная забрела к
безобидным, но устрашающим на вид зверям. Шин знала, что слепыши,
несмотря на свои мощные лапы и отсутствующие зрение, не
представляли реальной опасности. Максимум, что грозило непрошеному
гостю – это тыканье влажными носами. Не на какое сексуальное
насилие они не были способны потому что ублюдок старался отбирать
добровольцев как можно младшего возраста. Единственное в чем они
были хороши так это в рытьё туннелей в земле.
Но тут она заметила знакомый узор на лоскуте ткани, мелькнувшем
среди слепышей. Ее платье! Ярость вспыхнула мгновенно, горячей
волной затопив все тело. Резким движением достав отмычку, она
открыла замок клетки, задвинув тяжелую дверь обратно. Шин уже
приготовилась обрушить свой гнев на воровку, как взгляд ее упал на
самого ублюдка, шамана, виновного в гибели ее семьи. Тихий, полный
ужаса вздох сорвался с губ. Инстинктивно схватив ближайшего
слепыша, которым ещё недавно был ее брат, она прижалась к сырой
стене клетки, стараясь стать незаметной. Позже она поймет, что это
было самое верное решение в ее жизни.
Очнулся Волчий шаман от назойливых тычков мокрых носов . Сначала
он не мог понять, что произошло. Попытавшись воззвать к духам за
помощью, он обнаружил, что лишен своей веревки с оберегами –
символа его власти. Оглядевшись, он застыл в оцепенении, осознавая
унизительность своего положения – в бабских тряпках, в клетке с не
совсем удачным экспериментами о которых ходили мерзкие слухи
распускаемые его завистниками.
Что-то в нем сломалось безвозвратно. Ярость, копившаяся годами,
вырвалась наружу, сжигая остатки разума. Теперь у него осталась
лишь одна цель – месть. Сорвав с себя остатки платья, в которые его
нарядили пока он находился в беспамятстве , он воззвал к духу
земли, который послушно окутал его плотным слоем глины, прикрывая
наготу.