Ее волосы пахли медом и миндалем,
Я касался их, в упоении замирая,
И в глаза с поволокой, подернутой янтарем,
Я смотрел восхищенно, как грешник – на вра’та рая.
Я держал ее руку, нежную, как цветок,
Ее пальцы застенчиво-смело мои сжимали,
Она вся была счастье, взбалмошность и восторг,
И отчаянно-жадно мы с ней в любовь играли.
Я запомню ее принцессой из дальних стран,
Златокудрой красавицей, в розовый фай одетой;
Ее маленький рот, томный голос, упругий стан,
Запах меда, духов и шалящего в мае ветра,
И улыбку, даримую мне, лишь одну – из сотен,
Всю ее, смеющуюся так звонко,
Что сошла со старинных, невиданных мной полотен,
Неистовая Цирцея с душой ребенка.