Жить меня в середине Янтарной Линии определили. Точнее сказать вряд ли получится – обозначений никаких нет, труб, выступов и прочих подобных примет не имеется, окон-дверей тоже. Когда к секции своей приближаешься, она эдакой ласково-уютно-теплой эмоцией себя обозначает, чем ближе, тем сильнее – не ошибешься. А внутрь тут заходят и на всяких аппаратах залетают прямо в стену, которая в стороны раздается. Иногда, кстати, раздается весьма причудливым образом – прикидываясь то разбитым зеркалом со звонко разлетающимися снежинками, то облаком или куском ваты, а то и пряником каким-то непонятным. Давеча некий агрегат летучий так прямо с натуральными водяными брызгами в здание влетел, а девушка одна вообще в распустившийся цветок вошла. В общем, максимум возможностей для самовыражения уже с порога.
Правда, от хозяев или же от гостей манера открывания дверей зависит – пока не разобрался, сам как через кисель к себе вхожу. В ангар свой. Иначе трудно назвать ту секцию, которую мне любезно предоставили – метров пятьсот в длину, почти столько же в ширину и до конька метров двести с гаком. Я, конечно, сразу по поселении владения свои обошел – вдоль, поперек и по периметру, – попробовал всякие диванчики моделировать… Но потом плюнул на это дело и дал задание компу сделать мне привычную квартиру. Поиграл с планировкой, мебелью обставил – да и поместил ее на уровне этажа второго-третьего. Как гнездо какое у стены подвесил. А остальное пространство до поры до времени заброшенным оставил. Только стены в бежевый цвет покрасил, чтоб совсем уж жутким ангаром каким-то заброшенным не выглядело.
Вот так и живу теперь.
Собравшись прогуляться и выйдя из своего нового жилья, по старинке спустился пешком по широкой лестнице, которую специально каждый раз выстраивал лохматый эскалатор, вышел на улицу, прищурился и неторопливо огляделся. Взору открылась полоса шириной в километр между двумя вытянутыми вдаль янтарными холмами, словно дно исполинского оврага с пологими стенками, пересеченная ярко-желтыми пешеходными дорожками, усаженная газонной травкой, тут и там разбросанными купами кустарников, а кое-где и живописными рощицами. По краям Линии – там, где еле заметно начинали вздыматься стены, – шли белые, неглубокие желоба движущихся дорог. В воздухе порхали бабочки, чуть выше – какие-то, по виду тропические, птицы. А еще выше с легким свистом проявлялись и исчезали, стремительно останавливаясь или срываясь с места, кричащих цветов летающие машины. По дорожкам беззаботно носились дети, а на простой и по виду деревянной скамеечке мирно сидела и щурилась на солнце пожилая дама в белом полотняном пончо. День выдался солнечный, и на фоне ярко-голубого неба янтарные здания и сочная зелень смотрелись, как картинка из сказки.