Он потом кричал, как резаный:
– Чего ты позоришься? Чего всем рассказываешь о нас? Что, не можешь смириться с потерей? Да, я золотой человек! И работник хороший!
Мама не уступала ему:
– Лучше бы ты не позорил нас! Нужна другая женщина? Уйди, оставь меня с детьми в покое. А – то вся улица обсуждает наши семейные отношения.
А мы с Вовкой сидели в спальне, прижавшись друг к другу, как сиамские близнецы, и опустив в пол глаза. Нам почему-то было страшно и больно смотреть друг на друга.
Вовка два дня искал встречи со своим обидчиком. А тот, как назло, не показывался на глаза. И вот стычка произошла. Но брат не чувствовал удовлетворения. Ему было стыдно перед закадычным другом. И поступил он бесчестно, подкарауливая его по приказу отца. Драка исподтишка была для Вовы унизительна.
Он избил друга, но без появления крови. Затем пришел к себе на крыльцо и заплакал. Я выбежала из дома, обняла его и зарыдала вместе с ним. Он, вздыхая, сказал:
– Теперь отец всыплет мне! Я не до крови Витьку побил.
– А за что вы подрались? – Удивленно подняла я брови вверх, потому что с малолетства боготворила этого Витьку. Он часто давал мне покататься на велосипеде. Между нами существовала какая-то скрытая симпатия.
– А просто так! Отец приказал! – размазывая грязь и слезы по лицу, снова вздохнул Вовка.
Боясь исполнения отцовской угрозы, он старался не попадаться ему на глаза. А тот и думать забыл о нем. Только напивался до потери пульса и, дойдя до комнаты, падал на пол и орал похабные песни. Тогда даже родные, соседи и знакомые слышали громкий ор нашего отца:
– Когда меня мать рожала, вся милиция дрожала.
И все в этом роде. Невольные слушатели в очередной раз говорили:
– Андрей опять напился, вон какие концерты закатывает!
Когда я пошла в первый класс, долго не могла взять в толк, почему в классе надо полдня находиться за партой в безмолвном молчании? Почему нельзя дать сдачи мальчишке, если он обижает или пугает девочек?
Тогда у мальчишек в чести было такое занятие: они ловили лягушек, кузнечиков или ящериц и забрасывали их за ворот школьных форм девочкам. Те визжали, плакали и разбегались в разные стороны.
Я тут же давала сдачи шутникам и хулиганам, как поступала и до записи в школу. Только теперь защищала, кроме своей персоны, еще и подруг, которые не могли постоять за себя. И проделывала с мальчишками то же самое, что и они. Ведь уличные дети привычны ко всему.