И то, что я вижу меня в буквальном смысле шокирует...
Во взгляде серых, как грозовое небо, глаз смешались злость, тревога и недовольство. Остальная часть лица закрыта платком. Но, клянусь, эти невероятные глаза я узнаю из тысячи.
— Ты... — ошарашенно выдыхаю я.
Мой рот тут же накрывает горячая ладонь, Гилл склоняется к моему уху и шипит:
— Заткнись, ведьма.
А вот и ещё одно доказательство.
— Эй, вы в порядке?
— Ни слова о том, кто я такой, ясно? — глухо рычит Гилл и слезает с меня.
Я облизываю пересохшие губы, оглядываю толпу, окружившую нас, и чувствую, как к лицу приливает горячая кровь. Ну что я за дура? Как я могла забыть о негласных правилах, когда наблюдала за всем столько времени?
Я прячу лицо в ладони, отчаянно желая провалиться сквозь землю, но одну из моих рук вновь хватают жёсткие пальцы и тянут меня вверх. Нетерпеливо и грубо.
Пожалуйста — ещё один вывих плечевого сустава.
— Какого чёрта...
— Эй, идиотка! Жить надоело? — расталкивая толпу, несется к нам до придела рассерженный парень. — Какого хрена ты бросаешься под колёса?!
Гилл продолжает прижимать меня к своей груди, лениво поворачивает голову к разъярённому гонщику и бросает:
— Спокойно, Гибсон. — Серые глаза вновь впиваются в моё лицо, голос таинственно вибрирует: — Я сам отшлёпаю её по попке.
Мои глаза готовы вылезти из орбит от возмущения, я открываю рот, но его вновь запечатывает горячая ладонь.
— Давай, шевели ножками, ведьма, — шепчет Гилл мне на ухо и вынуждает меня идти.
К тому самому «Ниссану», что недавно привлёк моё внимание.
Гилл грубо усаживает меня на пассажирское сидение, с силой хлопает дверцей и через минуту занимает водительское место. Разворачивается ко мне корпусом и одёргивает с лица платок:
— Гибсон прав: ты идиотка. О чём ты только думала, ведьма?
Я всё ещё возмущена, плюс, от меня не укрылось то, что этот кретин заблокировал двери, потому я сужаю глаза и справедливо, но не без язвы в голосе, интересуюсь:
— Зачем же ты тогда кинулся, сломя голову, спасать идиотку?
Со стороны водительского окна стучат по стеклу. Гилл переводит раздражённый взгляд в сторону звука, досадливо морщится и, прежде чем вновь поднять на лицо платок, бросает:
— Тренера стало жалко.
Гилл опускает стекло, тот, кто стучал, склоняется к нему и говорит:
— Готовься, Низмо, ты следующий.