– Ага, – Лестрейд присел на корточки возле тела утопленника и тут же, отвернув голову, закрыл ладонью нос. – Ух… крепкий душок. Сколько же он в воде пролежал?
– Около двух недель, – ответил судебный медик. – Немало, в общем-то.
Я предпочел остаться в стороне, а Холмс, встав рядом с Лестрейдом, склонился над трупом.
– Действительно, две недели, – сказал он, осмотрев тело, освещенное керосиновыми фонариками констеблей. – Будьте добры, посветите-ка ещё раз ему в лицо… Вот так. Что вы об этом думаете? – спросил Холмс судебного медика, указав на рану на голове трупа.
– Это? Удар каким-то тупым предметом. Скорее всего, камнем. Причем этот удар, вероятно, и стал причиной смерти. И уж затем тело бросили в реку.
– Я сразу понял, что это убийство, – вставил Лестрейд. – У меня нюх на эти дела. – Всё так же прикрывая нос, он отодвинулся от тела подальше.
Из-за спины Лестрейда я смог рассмотреть лежащее на траве тело. Это был мужчина лет сорока, в мокром в тине расстёгнутом пиджаке, в тёмных брюках и некогда белой сорочке, которая сейчас имела тот же цвет, что и его лицо – грязно-серый. Вид покойника показался мне жутковатым, и я отвернулся.
Раздались шаги: к нам спускался со стороны дороги инспектор Шерман.
– Кое-что проясняется, – сказал он. – Мне доложили первые результаты. Похоже, тело принадлежит Эдварду Кельвину, инженеру текстильной фабрики в Лидзе. Он исчез две недели тому назад. Родственники заявили об его исчезновении, но мы ничем не могли помочь. Кельвин ездил в Лондон, где продал доставшийся ему в наследство дом. Две недели тому назад он должен был вернуться с деньгами обратно. Видели, как он выехал из Лондона, видели, как он сходил с поезда в Лидзе. После этого он пропал. Вот, оказывается, что с ним случилось…
– Вы обыскали труп? – спросил Холмс?
– Разумеется, – ответил инспектор Шерман. – Денег у него мы не нашли, хотя при нём должна была быть крупная сумма. Все карманы пусты, вывернуты, нет вообще ничего. Судя по всему, из-за денег его и убили.
– Найти бы этого негодяя! – подал голос Лестрейд. – Ух, что бы я с ним сделал!..
– Посветите-ка сюда, – обратился к констеблям Холмс.
Лучи фонариков осветили левую руку покойного. Пальцы на ней были крепко сжаты. Холмс, присев возле трупа на корточки, осторожно разжал ладонь убитого.