Немного переведя дух, я
осмотрелся по сторонам. Дом, в который я вероломно проник, оказался
самым типичным домом юга, с самой типичной обстановкой. Простая
дешевая мебель в спальне, куда я влез, одна кровать и тумбочка,
платяной шкаф, который я передвинул к разбитому окну, торшер и
старомодный комод в углу, несколько фотографий в рамках на стене,
вот и вся обстановка комнаты.
Прежде чем расслабиться, я
подошел к двери и, прильнув ухом, прислушался. Несмотря на то, что
в доме было тихо, как в могиле, я решил пока не выходить из комнаты
и закрыл дверь, заблокировав замок ручки.
Лишь теперь я понял, как
устал. Руки и ноги ныли от усталости, голова словно свинцом
налилась, я сделал пару шагов вперед и, рухнув на кровать,
моментально вырубился.
Не знаю, сколько часов я
проспал, но когда очнулся, солнце уже взошло, сквозь щели за шкафом
пробивался скудный свет, которого едва хватало, чтобы не натыкаться
на предметы в комнате.
Очнувшись, я не сразу понял,
где я, и сперва здорово испугался, но потихоньку память вернулась,
и я со стоном привалился к стене, не желая возвращаться к
реальности.
Ну, правда, кто захочет
проснуться в доме, осажденном живыми мертвецами?
Осторожно, чтобы не создавать
лишнего шума, я прокрался к окну и посмотрел в щель за шкафом на
улицу.
При свете дня улица предстала
в еще большем кошмаре, нежели это выглядело ночью. Повсюду стояли
брошенные машины с распахнутыми дверцами, многие из них горели,
источая едкий черный дым горящего пластика. На
кузове многих из них были
видны отпечатки окровавленных рук, кое-где были разбросаны вещи,
среди которых валялись оторванные конечности их бывших
владельцев.
Лужи крови и человеческих
внутренностей, словно буйство красок на холсте самого
дьявола.
Но самое ужасное было то, что
везде, куда доставал взгляд, бродили ходячие мертвецы. Как
неугомонные демоны ада, они топтались возле оград домов и брошенных
машин, слонялись взад и вперед по улице, сталкивались друг с
другом, но продолжали двигаться.
От их монотонного движения и
противных стонов у меня защемило низ живота, а от их вида стал
подниматься комок из желудка.
Едва сдерживаясь от рвоты, я
продолжил их рассматривать. У некоторых не хватало одной или двух
рук, у некоторых ног, те, что были без ног, ползали по земле,
безрукие наступали на них и иногда падали, но продолжали всякий раз
вставать и снова брести в неизвестном направлении.