Тот
появился только минут через пятнадцать. Мы успели чаю попить с
печеньем.
–
Вызывали, Михал Терентич? – с волнением на лице заглянул в кабинет
Прокофьев, и, увидев нас, сразу расслабился.
Я уже был
знаком с ним, он помогал мне пропуск на завод сделать.
– Вот,
Ильич, глянь, что товарищи придумали, – подвинул к нему директор
наши схемы и эскизы. – Долго это делать? Пять комплектов, как
минимум, надо будет. Я, вообще-то, и себе во двор такой поставил
бы… У меня внуки! – ответил он на наши удивлённые
взгляды.
– Тут
сначала ТЗ надо сделать, чтоб уж всё по уму, – пожал плечами
Прокофьев. – Расчёты, чертежи…
– Сколько
тебе надо времени? – спросил его директор. – У нас смена в
пионерлагере через неделю начинается. А надо ещё пробный образец
хоть сколько-то подербанить.
– За
неделю не успеем, Михаил Терентич! – воскликнул он.
– А вы
постарайтесь, – настойчиво произнёс Родионов. – А то у нас и третья
смена городка не увидит.
– Будем
частями документацию оформлять и пробные образцы делать, – решил
главный инженер, сгребая наши схемы и зарисовки со
стола.
– Во!
Можно и так, – одобрительно воскликнул директор. – Значит, адрес
нужен для обкатки первого образца, – повернулся он к нам с
Сатчаном, и я быстренько продиктовал свой.
Я ещё и
телефон свой Прокофьеву оставил на всякий случай. Прощались мы все
довольные друг другом с надеждой скоро увидеться. Пока с детской
площадкой все развивается даже лучше, чем я рассчитывал. На «ура!»
зашла идея. Все-таки двадцать первый век далеко вперед ушел по
части организации развлечений для детворы во дворе. Для СССР это
выглядит очень уж по-передовому и впечатление производит
сногсшибательное.
С «Полёта»
поехал домой. Ирина Леонидовна сообщила, что звонил Иван Николаев
из Святославля, будет ещё раз звонить. Успел перекусить немного,
как раздался стук в дверь. Это оказался Яков Данченко с восьмого
этажа.
– Не
разбудил никого? – обеспокоенно спросил он. – Я по поводу твоей
пьесы, Павел…