– Ты знала, на что шла, Ада. Когда предложила свое тело. Когда сама поцеловала меня в клубе, скрепляя наш уговор. В нем не было речи о ванильных свиданиях! А теперь требуешь что-то в ответ? – чеканит Эрик.
На каждую фразу – замах. С каждым разом – все более огненный, хлесткий. Черное тело стека чуть гибкое, и удары от этого еще чувствительнее. А мои стоны и вскрики – еще порочнее. Ведь внизу живота уже пульсирует, а боль перетекает в желание.
Эрик сразу замечает эту грань. Он сам вздергивает меня на ноги и толкает к стене. Я царапаю ее кончиками пальцев, когда его губы скользят по моей шее. Каждый поцелуй – как раскаленное клеймо. В короткие промежутки между ними Эрик шепчет хриплым от желания голосом:
– Запомни. Я никогда не подчинюсь тебе. Не подчинюсь нижней. Это против всех законов Темы. И против моей природы… и твоей тоже. Ты создана подчиняться. И сама чувствуешь это.
Пальцы Эрика бесстыдно проникают под платье. Касаются между ног. Я всхлипываю от желания, сдвигая бедра. Ведь то, какая я влажная, – главное подтверждение его слов. Телу все равно, что его хозяйка горит от унижения и ненависти, что хочет залепить пощечину этому властному мерзавцу. Оно слабеет, плавится под сильными горячими руками.
Эрик сдвигает платье вверх, обжигающе проводя ладонями по моим бедрам. Он надавливает мне на поясницу, заставляя прогнуться. Вылепливает, как податливый воск. Коленом раздвигает мои бедра, не позволяя сопротивляться. А я подчиняюсь, способная лишь выдыхать стоны от поцелуев и касаний.
Я готова заскулить от нетерпения, пока Эрик расстегивает ремень на брюках. Губы искусаны почти в кровь – попытка приглушить стоны. Тщетная. Ведь я выгибаюсь со вскриком, стоит Эрику проникнуть в меня.
Он сразу замахивается ладонью по ягодицам, чтобы туже сжалась вокруг него. Чтобы почувствовала, что ничего не контролирую, могу лишь принимать. Каждое движение внутри. Каждую секунду невыносимого желания. Я вцепляюсь в стену пальцами, бессильная перед собственным удовольствием. Почти злая на себя за него.
С губ срываются протяжные порочные стоны. Сливаются с теми, что выдыхает Эрик. Низкими, гортанными, звериными. Все более рычащими, когда мы оба оказываемся на грани. И срываемся с нее.
Я прислоняюсь лбом к стене, едва дыша. Эрик сразу отходит прочь, одеваясь.