Я подошел к окну, сел.
За плечи меня тряс человек. Это был мой приисковый бригадир Дмитрий Тимофеевич Парфентьев.
– Ты понимаешь что-нибудь?
– Ничего не понимаю. Когда тебя привезли?
– Три дня назад. На легковушке Атлас привез.
– Атлас? Он допрашивал меня в райотделе. Лет сорока, лысоватый. В штатском.
– Со мной он ехал в военном. А что тебя спрашивал капитан Ребров?
– Не знаю ли я Виноградова.
– Ну?
– Откуда же мне его знать?
– Виноградов – председатель Далькрайсуда.
– Это ты знаешь, а я – не знаю, кто такой Виноградов.
– Я учился с ним.
Я начал кое-что понимать. Парфентьев был до ареста областным прокурором в Челябинске, карельским прокурором. Виноградов, проезжая через «Партизан», узнал, что его университетский товарищ в забое, передал ему деньги, попросил начальника «Партизана» Анисимова помочь Парфентьеву. Парфентьева перевели в кузницу молотобойцем. Анисимов сообщил о просьбе Виноградова в НКВД, Смертину, тот – в Магадан, капитану Реброву, и начальник СПО приступил к разработке дела Виноградова. Были арестованы все юристы-заключенные по всем приискам Севера. Остальное было делом следовательской техники.
– А здесь мы зачем? Я был в палатке…
– Нас выпускают, дурак, – сказал Парфентьев.
– Выпускают? На волю? То есть не на волю, а на пересылку, на транзитку.
– Да, – сказал третий человек, выползая на свет и оглядывая меня с явным презрением.
Раскормленная розовая рожа. Одет он был в черную дошку, зефировая рубашка была расстегнута на его груди.
– Что, знакомы? Не успел вас задавить капитан Ребров. Враг народа…
– А ты-то друг народа?
– Да уж, по крайней мере, не политический. Ромбов не носил. Не издевался над трудовыми людьми. Вот из-за вас, из-за таких, и нас сажают.
– Блатной, что ли? – сказал я.
– Кому блатной, а кому портной.
– Ну, перестаньте, перестаньте, – заступился за меня Парфентьев.
– Гад! Не терплю!
Загремели двери.
– Выходи!
Около вахты толклось человек семь. Мы с Парфентьевым подошли поближе.
– Вы что, юристы, что ли? – спросил Парфентьев.
– Да! Да!
– А что случилось? Почему нас выпускают?
– Капитан Ребров арестован. Велено освободить всех, кто по его ордерам, – негромко сказал кто-то всеведущий.
1962