Зато для Союза это было выгодно — из сельского хозяйства рабочие
руки перетекали в города, где их до сих пор не хватает.
У коммунаров тоже проблемы с механизацией, но они нашли решение
— дробятся на новые коммуны, с равным разделением оборудования и
земли, благодаря чему им удаётся избежать исключения членов. Земли
в СССР очень много, поэтому проблемы создать артель или коммуну
нет. Проблема — подтвердить, по итогам года работы, эффективность
артели или коммуны и сохранить за собой выданную в аванс
сельхозтехнику.
Дробление артелей сильно осложнено указом Верховного Совета СССР
- начат постепенный переход на народные предприятия. Чисто
технически, дробить артели не запрещено, но всё портит тот факт,
что имущество должно остаться у одной артели - делить его нельзя. А
это значит, что новая артель начинает с нуля, как все, что для
отделившихся работников равносильно обычному уходу из артели почти
что в никуда.
Тем не менее, новые учреждения открываются, но из-за неумелой
организации или неправильного управления в год расформировываются
сотни артелей и десятки коммун, что обеспечивает приток рабочих рук
в города. Социальная мобильность, как в СССР официально называют
смену гражданами социального слоя, до сих пор находится на высоком
уровне, что связывают со слишком разным уровнем развития регионов,
ежегодным запуском многих сотен заводов и тысяч предприятий
поменьше, а также уже упомянутым артельно-коммунарным хаосом.
— … за прошедшие десять лет, с 1925 по 1935 год было открыто две
тысячи семьсот тридцать аэропортов — авиационное сообщение приняло
всесоюзный масштаб! — Аркадий переключился на один из важнейших
пунктов доклада. — Нигде в мире больше нет такого масштабного
гражданского авиасообщения!
Он не вдавался в подробности гражданской авиации, она его не
интересовала, но в неё по самую макушку влез Берия, принявший эту
задачу у Микояна в далёком 1926 году.
В 1925 году был разработан лёгкий транспортный самолёт ТА-24,
вмещающий шесть пассажиров при двух членах экипажа. Мощность
двигателя Ш-18 была всего двести шестьдесят лошадиных сил.
Двигатель этот был так себе, но, благодаря лёгкости конструкции и
продуманности планера, большая часть случаев отказа двигателя не
приводила к гибели экипажа и пассажиров — пилотам удавалось
безопасно посадить самолёт. Тем не менее, сильная склонность этого
самолёта выходить из строя не позволяла применять его
повсеместно.