— Тебе надо книги писать, — завистливо вздыхала Стася, даже не подозревая, что однажды сама решит написать сценарий. А Арина станет обычным педиатром в детской больнице. Вот только обычным ли?
Так когда же это началось?
Может быть в тот день, когда Митька Пыжов, самый мелкий мальчишка в их классе неудачно налетел на увесистый кулак десятиклассника Олега по прозвищу Танк? Отлетевший от удара Танка Пыжов довольно ощутимо треснулся головой о подоконник — шишка на затылке наливалась прямо под пальцами кинувшейся на помощь Арины. Что она бормотала, глядя в Митькины круглые перепуганные глаза, она совершенно не помнила, только мальчишка вдруг странно обмяк, а потом буркнул:
— Отпусти, все уже прошло.
Она удивилась — шишка есть, это же больно. Но Митька утверждал — нет, ничего не чувствует. На следующий день она упросила его показать затылок. Шишки не было. На мальчишках все заживает моментально, это факт.
А ещё была история с псом. Отброшенное бампером машины рыжее тело дворняги и ощущение дикой, ужасной боли в спине — до темноты в глазах, до крика, разрывающего ребра. Только бы добежать, только бы успеть! Собака лежала, и крупная дрожь сотрясала её всю — от кончиков лап до загривка. И лишь лобастая голова была неподвижна, а в глазах застыла обреченность. Наверное, тогда в первый раз она выложилась вся — не сознавая, что делает, управляемая поднявшейся из подсознания волной. Пальцы, погруженные в пыльную рыжую шерсть, то леденели, то становились горячими, почти обжигающими. В их подушечки впивались сотни колючих иголок, так бывает, когда отсидишь ногу. Под ними ходуном ходили собачьи ребра, мешая найти ту самую точку.
Выше, выше и глубже… Глаза наполнял алый пульсирующий свет, в котором она все-таки смогла увидеть. Что это было? Об этом она думала потом не раз. Но названия тогда придумать так и не смогла. Больше всего это было похоже на расплывающиеся в красной воде черные чернила — тягучие уродливые струи. И откуда-то она знала, как можно справиться с ними, собрать в отвратительно черный клубок, а потом вобрать, растворить в себе. Пальцы сводило судорогой, пот заливал лицо, но останавливаться было нельзя. Нельзя.
— Девочка, уйди от собаки, — уговаривал кто-то.
— Смотри-ка, плачет, наверное, её псина… была.
Но она не плакала, это были не слезы, а всего лишь пот.