Был еще ее супруг с чемоданчиком характерного хозяйственного вида. Все-таки не одни жены на Звонца обитают.
Парочка хоббитов развила такую бурную деятельность, что я почувствовала себя лишней и пристроилась в углу за прилавком. Там нашлось старое, но удобное кресло, из которого я бдительно следила за процессом облагораживания.
Господин Норкинс, оглядев торговый зал, почти сразу нырнул обратно под лестницу и чем-то там гремел, шуршал, звякал, а также время от времени издавал присущие всем работникам разводного ключа и отвертки звуки.
Трушка, воспользовавшись неизъяснимым женским чутьем, нашла у меня в доме ведра и тряпки и, напевая, наводила красоту везде, куда дотягивалась, а куда не дотягивалась — подтаскивала табурет и тянулась. Все шло хорошо, пока она не взялась за стеллажи с лежалым товаром. Мне будто пилой по нервам прошлись.
— Не надо, — сказала я и едва узнала свой голос. — Здесь я сама.
— Вот и ладненько, — отозвалась она, — только когда приберете, обязательно на «чистоту» потратьтесь, а то никаких сил не хватит это все от пыли протирать.
Я кивнула. И отчетливо поняла, что наверх тоже посторонних пускать не хочу, хоть Трушка и предлагала и там пройтись, хотя бы на лестнице. С лестницей я попробовала. Моего терпения хватило ровно на один пролет. Так пролететь с почти добровольной помощью это надо еще умудриться, но нервы, в свете последних событий, мне были дороже чистых полов.
Когда Норкинсы ушли, я от скуки протерла перила и домыла лестницу, потом взяла несколько тряпок и отправилась наводить порядок на полках внизу.
Судя по ассортименту, лавка была из разряда «1000 мелочей». Магические мелочи лежали вперемешку с обычными. Отличить одни от других мне помогала маркировка — на обычных ее не было. Создавалось впечатление, что все это добро, до того как оно аккуратно и систематизировано лежало по полкам, свалили в кучу, перекопошили, и рассовали обратно, как придется.
Трушка вымыла окна-витрины в эркерах и протерла стоявшие там вычурные страшноватые и привлекательные в своей нелепости статуэтки, а выбрасывать горшки с окончательно засохшими растениями не стала. Не стала и я. Оба деревца, оставшиеся при листьях, даже высохшие смотрелись очень фактурно.
Я с видом хозяйки расставила предметы по-своему, коснувшись каждого, как кошка, почуявшая на вещах чужой запах и торопящаяся поскорее заменить его своим. После принялась за полки.