Хоть я и не большой любитель подобной деятельности, смахивание, протирание и полировка привела меня в состояние медитативное и почти близкое к тому, что было у меня утром, пусть манжеты и перед платья были в пыли. Переодеться мне есть во что и в ванной тепло. Могу хоть ежечасно плескаться.
Талмуд с правилами я так и не открыла. Выходить я сегодня не собиралась, а руководство на первое время мне очень доходчиво втолковали ночью. И потом, у меня появилось чтиво куда интереснее, чем миллион запретов, изложенных экзотическим канцелярским слогом.
Это была приходно-расходная книга. Огромная и тяжелая. В тисненой кожаной обложке с фигурной застежкой на боку, больше похожая на гримуар, чем на учетную ведомость. Велась она, судя по датам, с самого основания лавки. Иногда на полях попадались приписки дневникового характера о мужской парнокопытной сути, общей несправедливости бытия и памятки о взятых в долг продуктах. Собственно, я в основном эти приписки и читала, похрустывая древними леденцами.
Жестяная банка, чуть проржавевшая по краю, нашлась рядом с книгой. Погремев о стол, я разбила склеившийся монолит на десяток плоских кругляшков. На вкусовые качества конфет время не повлияло. Так я и развлекалась, иногда окидывая взором торговый зал, будто и правда ждала покупателей.
Чемоданы с вещами, перекочевали в комнату за прилавком. Сама потом потихоньку растащу и разложу. Буду с каждым путешествием наверх что-нибудь брать, так и перенесу. Как бы еще внезапные визиты научиться переносить и вот такой стук в дверь. Характерный. Ведь совсем не вижу, кто пришел, а точно знаю — калач!
Норкинсы, а в особенности Трушка, перед уходом прощались так долго, что утомили меня этим больше, чем своим пребыванием в доме. Мне было предложено забегать в гости, обращаться за помощью в любое время и оставлять грязное белье в корзине у двери на задний двор. А потом мне зычным шепотом посоветовали не водиться с дамой из дома напротив, ибо «ведьма еще та, но сборы хорошие делает».
Сейчас мне бы как раз не помешал успокоительный, покрепче. Очень крепкий. Я бы его даже пожевала и кипятком запила. Или нет, даже запивать бы не стала, у меня и так внутри все кипело, поскольку ведан надзирающий офицер явился без приветствий и с грязью на ботинках.
Закон подлости неизменен во всех мирах: стоит вымыть пол, тут же притащится тот, кто его испачкает.