– Помощь нужна? – раздаётся снизу голос соседа. От неожиданности вздрагиваю и чуть не сваливаюсь с яблони. Да чтоб тебя!
– Нет! Спасибо! – кричу, глядя на Кирилла, который стоит на своём участке и наблюдает за мной. Мужчину явно забавляет шоу.
– Уверена? Может, всё же помочь? – настаивает сосед.
– Нет! Я сама. Не мешай! – если он и дальше будет отвлекать меня, точно свалюсь с дерева.
Кирилл уходит. А ещё через минут пять я слышу характерный хруст.
– Ой, мамочки! – шепчу, чувствуя, как спина покрывается холодным потом. Замираю. Кажется, что ветка подо мной может сломаться даже от малейшего движения. Как же быть? Позвать на помощь? Ну уж нет!
– Сама встряла, сама и спасайся, - бубню себе под нос.
Надо просто успокоиться. Подумать. Но на раздумья времени не так и много. По закону подлости в носу свербит, и я громко чихаю. Ветка под ногами снова хрустит и качается. Я же сейчас рухну! Бросаю ножовку и вцепляюсь обеими руками в сухую ветвь, которую пилила. Ногами стараюсь ухватиться за ствол яблони. Голова кружится, а во рту пересыхает. Сердце колотится от страха, как сумасшедшее.
– Без паники! – приказываю сама себе.
Но достичь дзена, раскорячившись на дереве в нескольких метрах над землёй, совсем непросто. Сейчас тот самый случай, когда я бы с радостью вспомнила какую-нибудь молитву. Но вспоминать нечего. В нашей семье все атеисты. Как только пытаюсь пошевелиться, надпиленная ветка ломается. Зажмуриваю глаза и ору диким голосом:
– Помогите!
Пытаюсь ухватиться за всё, что попадается под руки. Но они предательски скользят по листьям. Вся яблоня ходит ходуном. Ноги уже не чувствуют опоры. Лечу вниз. Ветки больно хлещут по лицу. За долю секунды жизнь успевает промелькнуть перед глазами. Последнее, что я вижу - ангелы с сияющими золотыми нимбами.
Приземляюсь на что-то тёплое. Медленно открываю веки. Я лежу на Кирилле. Он крепко обнимает меня обеими руками. Прерывисто дышит. Его жёстко очерченный рот всего в миллиметре от моего.
– Ну, ты даёшь… - шепчет мужчина, а потом напористо, но вместе с тем нежно целует.
Это окончательно дезориентирует меня. Губы Кирилла обжигающе горячие. Следовало бы оттолкнуть его, возмутиться, встать с крепкого мускулистого тела, в конце концов. Но меня словно парализовало. Могу только неподвижно лежать, дрожа от прикосновений мужчины.