Барон хрипло выдохнул, откинулся небрежно на спинку стула и как
о чем-то решенном надменно заявил:
– Я собираюсь похитить это сокровище. Сир Татрак, сирра
Гресильда! Решено. Я женюсь на сирре Аллионе!
– Нет! – крикнула я. – Ни за что!
В бок воткнулся острый локоть, я невольно обернулась и поймала
яростный взгляд Гресильды, означавший, что жить мне осталось
буквально несколько минут.
– Нет? – ледяным тоном переспросил барон.
– Не слушайте же ее, сир Бардольф, не слушайте! –
залепетала тетка.
Лицо ее пошло красными пятнами, и даже под толстым слоем пудры
скрыть это было невозможно. Но она быстро пришла в себя: обманчиво
мягко обхватила ладонью мою руку, словно успокаивая,
предостерегающе вонзила ногти в запястье и заговорила:
– Моя племянница воспитывалась в строгости и чистоте.
Неудивительно, что такое неожиданное предложение совершенно выбило
ее из колеи. Взгляните: она ведь почти падает в обморок от радости.
Но не может сказать об этом прямо, очень стыдлива…
– Неужели? – барон цепко посмотрел на меня, затем
перевел взгляд на Гресильду.
А та закивала так энергично, что едва голова не отвалилась.
– Ну конечно, конечно! Порядочная девушка… Ее покойный
отец, сир Брентор, увы, не обладал смекалкой по части финансов, так
что бедняжка Аллиона – бесприданница. Но в ее жилах течет
благородная кровь!
Она помнит про мое благородное происхождение? Ну надо же!
Отчего-то это не мешало ей заставлять меня махать тряпкой.
Между тем Гресильда уже неслась на всех парусах:
– Она у нас скромная, трудолюбивая, любую работу по дому
делать может…
– Работу? – сузил глаза барон и холодно
осведомился: – То есть вы полагаете, что моя жена должна будет
работать по дому?
– Нет, нет, – завиляла тетка. – Аллиона очень
послушная, с характером мягким, уступчивым. Будет покорно делать
все, что вы ей велите.
Она нахваливала меня, словно товар на рынке. Как же гадко!
Остатки самообладания смыло нахлынувшей смесью обиды, злости и
отвращения.
Я привстала со стула, готовясь показать тетке, барону и прочим
заинтересованным лицам, какой у меня на самом деле мягкий,
покладистый характер. Но Гресильда почуяла неладное. В ступню
вдавился ее каблук, ногти сильнее вонзились в кожу. От боли
потемнело в глазах, я опустилась обратно и услышала теткин фальшиво
ласковый голос над ухом: