Я и жила.
К сожалению, ни сиделка, ни сторожа замка не объявились, а
потому забота об инвалиде полностью легла на меня. Я взяла
обязанности по готовке на себя, раз уж помощников не нашлось, а
мужчина перестал спрашивать, когда я наконец покину Харакун.
Кажется, у нас установилось что-то вроде перемирия.
Рэйден продолжал хмуриться, фыркать и кидать полные подозрения
взгляды из-под длиннющих угольно-чёрных ресниц, и он был очень
милым в этом необычным поведении. Как маленький мальчик, который
старательно изображает взрослого дядю. А ещё когда я пыталась
рассмотреть шрам на шее, его щёки приобретали густой розовый
оттенок, словно я делала что-то ну очень неприличное.
Порой я замечала, как он морщится от боли, когда думает, что я
не вижу. Эти моменты меня волновали особенно сильно. Я перерыла все
комнаты, где, на мой взгляд, могли храниться лекарства, но не нашла
никаких обезболивающих средств. У замка был сад, и на заднем дворе
я нашла заросшие грядки с сорняками и несколько видов трав, но,
увы, кроме бамбука и имбиря, вообще ничего не смогла распознать —
слишком непривычно выглядели растения.
То, что я готовила, Рэй ел полностью, аппетит у него был
отменный. И всегда так пафосно благодарил за трапезу, что невольно
пробивало на хихиканье, которое я с трудом сдерживала до
собственной комнаты.
Правда, сами продукты вызывали сомнение: приправы оказались
безумно острыми, лапша — тёмной, как соевый соус, а жидкость из
банок, которую Ёси назвал молоком, на вкус напоминала орехи и была
скорее прозрачной, чем белой. Я попробовала сварить гречку с
молоком — получилось так себе. Каша из измельчённой кукурузы вышла
ароматной, но ничего общего по вкусовым качествам с кукурузой не
имела, а картошка и вовсе оказалась возмутительно сладкой.
Ещё через четыре дня на ступенях замка вновь появился Ёси с
рикшей. Он-то мне и объяснил, что лапша специально окрашивается
чернилами каракатицы, так она становится более полезной, и от неё
быстрее растут мышцы. Молоко миндальное, потому и пахнет орехом. А
какое я ожидала увидеть? Претензий к крупе мальчишка не понял,
огорошив тем, что вообще-то это крупа киноа.
Забавно, но в этот раз подросток вновь спутал меня с Его
Лордейшеством. Стоило показаться на ступенях, как он тут же
бухнулся на землю, вновь уничижительно подтянув колени к животу, и
принялся биться лбом о землю, причитая, что не смотрел на его
наложницу, и умоляя «не выжигать адским пламенем наглые очи».