И чтобы самому себе не воображать того, чего не было, лучше успокоиться и ждать, когда я все вспомню сам.
А пока остается только гадать, кто мои родители, есть ли у меня брат или сестра, была ли у меня жена и дети, и где я жил раньше. Ищет ли меня кто-нибудь?
А, впрочем, наплевать. Мало ли чего таит мое прошлое, может, и не стоит его вспоминать? Я приобрел новых знакомых, у меня появилась интересная работа…
Что мне до прошлого, если впереди у меня будущее, и можно жить?
Катя говорит, что так даже лучше – без прошлого, ни тебе грусти, ни сожаления, ни каких-нибудь комплексов или угрызений совести. Потому что ни один человек безгрешно по земле не пройдет, обязательно наследит так, что самому противно станет, утверждает она. Музыкант с ней согласен. Странная они пара. Сергей – другой, но очень закрытый. Занят только работой. Но он, по-моему, в ней от мира скрывается, который признавать не хочет. Но свойский парень, хороший. Соломон – мировой мужик, нравится мне. А вот Коростылев темнит, не хочет ничего мне рассказывать. Ох уж этот Коростылев – экспериментатор чертов…
Посторонним я стараюсь не распространяться о том, что ничего не помню. Не люблю, когда в душу лезут, особенно, если в ней ничего нет.
Я отхлебнул виски. Снова перед глазами зеленая тетрадка. Вижу ее клеенчатую обложку, свой размашистый почерк. Помню, что писал в нее ночами за письменным столом под настольной лампой, и ждал кого-то. По ногам в открытую балконную дверь дул летний теплый ветер. Или промозглый осенний? Что, интересно, я в нее записывал? Но где же теперь найдешь эту злополучную тетрадь?
Я повертел в руках телефон: «Надо завтра поменять. Уже новая модель вышла».
И швырнул его в стену.
Полбутылки виски через пару часов все-таки сыграли обманчивую роль снотворного.
Никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.
Никогда не угадаешь, какие поступки прошлого рисуют его.
Никогда не будешь к нему готов.
Даня
– Никитка! – еле слышно простонала бабушка с постели. – Вызови «скорую», Никитка, плохо мне…
Я откинул одеяло и бросился в коридор к тумбочке, на которой стоял телефон. Меня трясло от страха, и я никак не мог дрожащими пальцами докрутить цифры «0» и «3» до конца диска.
Не помню, как назвал адрес, имя бабушки и возраст, но громко кричал в трубку:
– Скорее! Скорее!