Квартира старика, а точнее, много комнат походили на мастерскую. В одной висели на стенах и стояли на полу работы. Это были и картины маслом, и углем, и здоровенные фотографические холсты. Как это все правильно называется, я не знаю, и художественной ценности я не признал ни в чем, что увидел. Но меня привели в восторг и жесткий кожаный диван с круглыми валиками по бокам, и низкая абажурная люстра над круглым столом, и некрашеные скрипучие полы с узкими половицами, и облезлые двери.
Эмиль, наоборот, что-то смыслил в искусстве, поэтому с интересом разглядывал работы, а я, как завороженный бродил по этому пространству. В другой комнате стоял топчан, застеленный пледом, который был связан вручную, как вязались половики. Узкие полоски на нем были всевозможных цветов: красные, черные, синие, желтые, коричневые. Рядом стояла открытая с двух сторон этажерка, выполнявшая роль ширмы. На ней где в ряд стояли книги, где были навалены журналы и газеты. Стояли кисти, маленькие коробки, баночки с растворителями, тюбики с красками. И тоже свисала с потолка лампа с абажуром. Пара комнат была закрыта. Следующая комната была большой, но я не нашел, где зажечь свет. В темноте только заметил стоящие мольберты с холстами на них.
Я точно попал в другое время, или, вернее, это прошлое состарилось в настоящем. Состарились стулья с обитыми спинками, какие я видел только на картинках, состарились столы, и удивительно жесткие кожаные кресла. Будто все ссохлось, половицы норовили провалиться под ногами, оставшаяся кое-то неопределенного цвета краска на стенах и дверях шла морщинами трещин, и твердые ошметки отслаивались и загибались по краям, точно сгоревшая на солнце кожа. Я провел пальцем по стене, под ним посыпалась старая побелка.
Я вернулся в комнату с круглым столом. Сел на диван и закурил. Пока Эмиль разговаривал со стариком, я никаких признаков сумасшествия у фотографа не заметил.
«Что-то Эмиль говорил о призраках, – вспомнил я, и мне стало весьма любопытно. В квартире царила такая атмосфера, что становились неудивительными любые паранормальные явления.
Я закрыл глаза и прижал к ним ладони: приглушенный голос старика, мягкий шум шагов Эмиля, тягучий скрип половиц под ногами, стрекот кузнечиков с улицы и что-то еще. Акустика была необычной в просторном коридоре и полупустых помещениях. Но не только это. Казалось, я почувствовал дыхание дома. Как живого. Не слышал, но чувствовал.