Чёрте что происходит. Ничего не
понятно.
Я
вернулся к шкафу и продолжил поиски расчёски.
Расчёску я так и не нашёл, а в дверь опять
постучали.
Да
что же это такое?!
–
Открыто! – громко проворчал я.
Ко
мне пришла… Белла. Вредная тётка, которая хотела припахать меня
носить ей картошку.
И
вот что ей опять надо?
Но
вслух я сказал:
–
Что-то случилось?
–
Ну почему сразу случилось? – огрызнулась Белла, – зашла спасибо
сказать.
–
За что?
–
За картошку, – вздохнула она. – Что ты Герасима
заставил.
–
Он принёс?
–
Принёс, – просияла Белла и протянула мне небольшой кулёк картошки в
авоське. – Это тебе.
–
С-спасибо, – удивился я.
В
эти времена люди благодарили друг друга за всё, даже за такие
мелочи.
Тем не менее картошку я взял. И
сказал:
–
Я бы напоил вас чаем, но у меня, кажется, ни чая, ни чего-то к чаю
нету. Так что давайте в другой раз. Оставим должок за мной, – и
обезоруживающе улыбнулся.
В
том мире у меня была хорошая располагающая улыбка. А вот как сейчас
– не представляю. Судя по «симпатичности» Мули, эта улыбка должна
была отталкивать.
Но
Белла просияла и сказала:
–
А давай у меня попьём. Чай есть, и к чаю варенье мне из деревни
передали.
У
меня в желудке враз противно квакнуло, и возражать я не
стал.
Мы
прошли в соседнюю комнату.
Она была значительно меньше, чем у Мули.
Почему-то круглая. Посередине стоял круглый стол (скатерть также
была плюшевой, с бомбошками). Все этажерочки и полочки были
прикрыты салфеточками. На этажерке стояли фарфоровые слоники и
статуэтки балерин и колхозников, «дыша» в затылок друг другу.
Покрывало на кровати было вышито вручную. Все подушки тоже вышиты,
но и этого хозяйке показалось мало – каждая отдельно прикрыта ещё и
салфеточкой. В глазах аж зарябило от такого визуального
шума.
Ну, вот как здесь можно жить?
Короче, пестрота невероятная, ещё хуже, чем в
комнате у Мули.
–
Садись! – велела Белла и поставила большую поллитровую кружку на
примус.
Пока вода грелась, Белла споро налила варенья
в тарелку и поставила на стол. Вытащила пряники и сушки. Посмотрела
на мои голодные глаза и достала из холодильника кусок краковской
колбасы. Умопомрачительный запах чеснока разнёсся по всей комнате,
и я чуть не потерял сознание.
–
Хлеба у меня нет, – предупредила она, усмехнувшись, – но зато есть
французская булка. Она сладкая, но не сильно.