–
С Уточкиной я порешаю. Спасибо, что подсказали, – кивнул я первой
женщине.
Та
зарделась, а потом вдруг сказала:
–
Тебе так больше идёт, Муля.
–
Что именно? – не понял я.
–
Побритым, – она сочувственно улыбнулась и вернулась к своим
бумагам.
Ну
вот, уже хорошо. Я посидел над отчётом, но ничего делать не
хотелось. Переписывать эту муру быстро надоело. Если у Мули вся
работа такая, то я так долго не выдержу. Ну не крыса я
канцелярская, отнюдь. Я коуч, преподаватель по лидерству,
менеджменту и психологии. И работу с людьми обожаю. Да что
говорить, я долго выдержать не могу, если не взаимодействую
напрямую с людьми. Мне нужно видеть радость и надежду в их глазах,
когда я учу их, как выходить из кризисных ситуаций, как менять свою
жизнь и как побеждать. Подзаряжаюсь я таким вот образом. А от этих
пыльных бумаг сразу уйду в депрессию. Теперь я не удивляюсь, что
бедный Муля от такой работы и от такого вот отношения «любимой
девушки» самоубился.
Нет, я не хочу сидеть и днями напролёт
переписывать бумажки. Нужно выходить на новый уровень.
Я
задумался. А выходить здесь я могу только в одном случае – если
пойду по партийной или профсоюзной линии. А что, идея-то, в
принципе, неплохая. Так можно неплохо взлететь вверх. Надо бы
попробовать. И пробовать, очевидно, придётся уже через полтора
часа. А то чем мне ещё в этом времени заниматься? Не на завод же
идти? Почему-то в памяти всплыла вчерашняя коммунальная склока,
появление Злой Фуфы и как Муза сказала о её «походе в люди». Может,
меня сюда и закинуло именно с конкретной целью помочь ей? Да нет,
вряд ли…
Остаток времени я распределил согласно
тайм-менеджменту – дописал ещё три страницы отчёта и продумал
доклад своего выступления. Если конкретной темы нету, значит, я
могу рассказывать всё, что посчитаю нужным. А нужным я считаю
рассказать то, что будет интересным.
Обеденный перерыв встретил шумом и суетой.
Народ ломанулся обедать. А я поплёлся в Красный уголок, раз
вызвался. Мне хотелось есть, а придётся развлекать
комсомольцев.
Красный уголок я нашёл неожиданно быстро.
Думал, что заблужусь, но нет.
Там собралось и тихо переговаривалось шесть
человек. Очевидно те, кого комсорг успел выловить и загнать на
собрание. Комната была довольно большой. Представляла собой нечто
среднее между районным краеведческим музеем и читальным залом
сельской библиотеки с подшивками газет на столах. Под кумачовым
алым знаменем стоял алебастровый бюст Ленина и недоумённо взирал на
собравшихся. Портреты Маркса, Энгельса и Чарльза Дарвина на стенах
были вполне с ним солидарны.