Разбуженный ещё ранним утром, меня
повели в сторону столовой. Вскоре рядом шли безвольные дети, их
походка походила на движения мертвецов, только с полностью целым
телом. Хотя стоило кому-то приказать идти нормально, как движения
становились естественнее.
Мне никогда раньше не приходилось
имитировать чужую походку, особенно такую неестественную. Я решил
не пытаться, чтобы не выглядеть ещё более странно. Поэтому я просто
шёл, глядя прямо перед собой. Моя надзирательница почему-то
высокомерно улыбалась, наблюдая за мной.
— Видишь, мой ягненок даже не
полностью волю потерял, определённо он станет главным блюдом! —
облизнув алые губы, та немного задрала нос, пока остальные и правда
больше внимания уделяли мне.
— Действительно, но тебе тогда стоит
больше следить за ним, а то такие с сильным сопротивлением обычно
доставляют больше всего проблем! — сказал кто-то из рядом идущих с
Гормеей жрецов, на что она только снисходительно улыбнулась.
Вскоре нас привели в столовую, где
каждого усадили лично за стол. Разносчица, на вид толстенькая и
совсем не с добродушным лицом, начала вместе с помощницей
выставлять перед нами тарелки с серо-зелёной массой, крайне похожей
на то, что я ел у травницы.
Раздался звучный приказ есть, и все
без задержки тут же начали уплетать эту кашицу. Естественно, и мне
пришлось, когда с отключённым сознанием определённо было бы проще
проталкивать абсолютно безвкусную массу себе в нутро.
Пока мы ели, пара надзирателей
остались за нами присматривать, пока остальные принялись и сами
завтракать чем-то вкусно пахнущим. Чтобы легче всё это уплетать, я
принялся фантазировать, что именно эта еда пахнет столь аппетитно,
что хоть на пару процентов улучшало вкус.
После того как перед нами убрали
опустевшие тарелки, нам разлили бурого цвета отвар, по густоте
напоминающий кисель. Мы услышали приказ и должны были выпить всё до
дна. Однако вкус у напитка оказался неприятным: он горчил, а
жидкость была настолько вязкой, что не хотела выливаться из стакана
в рот.
Наконец, кажется, завтрак
закончился, и теперь всех повели в подобие класса, где, рассадив
нас, какой-то скоро полностью повторяющий свою шевелюру мужик
принялся монотонно повторять молитву о том, что мы с большей
радостью станем жертвами, прольём свою кровь во имя богини крови и
жестокости.