- Окей, почему ты потом не рассказала правду? – Гром говорил с Верой мягко, боялся, что она расклеится и не скажет уже правду. – Когда поняла, что нам не светит срок, и что Генерал обманул тебя?
- После выпускного мне на телефон дозвонился Антон и сказал, что вы в больнице. Я приехала туда и узнала правду, что на тебя покушались, и что ты племянник Дзагоева. Я звонила Еве, правда, чтобы рассказать правду, но она уже была в воздухе и не могла ответить. Пока я ждала Антона в больнице, случайно в коридоре услышала разговор твоего дяди с охранником, он сказал, что не простит Генералу покушение и убьёт его и его паскудную дочь. Мне хотелось просто выйти из этой чудовищной игры и не касаться всей этой грязи. В мои задачи входило просто отдать тебе письмо Евы и уехать подальше от всех. – Вера делает паузу, чтобы восстановить дыхание. – У самой палаты меня поймал твой дядя и отобрал письмо, сказал, что для тебя будет так только лучше, если: «Ромео никогда вернётся к своей Джульетте». Дзагоев предупредил, что, если расскажу тебе о письме, он отрежет язык моему брату. Женщин он якобы не трогает, но вот брату – наркоману с радостью преподаст урок. Я не рассказывала ему о шантаже Генерала, посчитав, что он тогда точно грохнет меня как свидетеля. – Вера вытерла слёзы с подбородка. – Я каждый день просыпалась в страхе, что за мной придёт либо Генерал, либо Дзагоев и прикончит. Ева звонила постоянно и спрашивала о тебе. Я так боялась сказать что-то, за что меня могут убить, поэтому говорила лишь часть правды, мне было трудно лгать, но и правду сказать я не могла! Потом всё как-то само собой утихло, я забеременела и боялась, что, если скажу всё, Антон меня бросит.
- Занимательная история. – выдал Гром, сжимая губы в тонкую линию. – Хороший сюжет для детектива Донцовой! Как много «что» и «если бы».
У меня же не было просто слов. Хотелось кричать от злобы и ненависти. Посторонние люди решили за меня как будет лучше. И больше всего бесило, что… во всём была я виновата сама! Если бы я не уехала и дождалась Адама, то узнала бы, что он в больнице и не бросила его. Пять лет я жила в аду по собственной глупости.
- Вер. – Мамай отошёл от жены. На лице играли раздражённо желваки. – Я даже не знаю, что сказать на всё это.
- Мамай, сделай одолжение, займите с Верой какие-нибудь дальние комнаты, чтобы мы пока не пересекались. – добавляет Гром. Для человека, которому из груди вытащили стекло, он хорошо ещё держался.