Да, как батюшка впал в немилость при
старом императоре, так все связи разом и оборвались. И ладно
оборвались, но ведь нет, старые «друзья» дружно кинулись
интриговать против прославленного воина и исследователя, так, как
будто не ели и не пили на знаменитых балах и приемах в Третьем
Замке, не занимали денег, забывая отдать, не жили в гостевых
месяцами, как у себя дома.
В одночасье из богатого наследника,
юного беззаботного студента, завидного жениха Ганг превратился в
изгоя. Шепотки за спиной оказались еще хуже чужой лести, от которой
когда-то и собственные губы казались липкими.
– Ты не привык еще, – посмеивался
Вольфрам. Да, в тот год Ганг только начал вести светскую жизнь –
первый сезон… Взволнованные дебютантки в нежных платьях, юные
кавалеры в белых кителях, запах духов, тонкие перчатки, – как это
было давно, как будто не с ним.
Втайне он мечтал быть самым
блестящим кавалером на том, своем единственном, имперском балу.
Вслух, горячась, доказывал Фраму, что хочет обычной жизнью жить,
без лести и придворных обычаев, без золотой бляхи высокого рода,
перед которой любой бы судейский стоял навытяжку и нынче.
Не стало золотой бляхи высокого
рода. И, оказалось, что без бляхи да в опале жить в Империи никак
невместно. А Ганг и не жил.
***
Судейский – легок на помине – встал
перед надоедливым посетителем, и, задумчиво разглядывая муху,
сказал:
– Бумаги будут готовы только завтра.
Начальства нет, подписывать некому.
– Вчера, помнится, тоже никого не
было, – Ганг поднялся легко и судейский с досадой подумал, что он в
эти же годы такой легкостью в движениях похвастаться не может.
Вслух же сказал:
– Начальство нам не докладывает.
Завтра приходите.
Барон Винтеррайдер смотрел на
судейского сверху и вряд ли узнавал студента нижней группы. Ну да,
золотая молодежь, где ж им помнить простых смертных. Выдержав
паузу, судейский выдохнул с неприязнью, которую не пытался
скрыть:
– Вечером приходите. Не надо здесь
сидеть весь день.
– Бумага, как понимаю, будет об
отказе, – медленно произнес барон.
Чиновник пожал плечами и
выразительно посмотрел в сторону выхода.
***
Солнце светило так, что, если бы не
редкие желтые листья на еще зеленых кленах, Волфганг решил бы, что
в империю пришла весна. Но нет, налетевший ветерок царапнул шею и
Винтеррайдер поднял воротник куртки – хорошей дорогой куртки
неприметного болотного цвета. Судейский тоскливо подумал, что ему
такую мягкую текучую замшу никогда не носить и, зло дернув уголком
рта, вернулся в кабинет.