- Кофе не предложу, у меня его нет. Спать будете вон там. Умывальник на кухне. Уборная вон там, за дверью.
- Хорошо, - кивнула Анна. Это было намного лучше, чем скамья в соборе святой Марфы. - У вас столько книг.
Это невольно вызывало уважение. Анна представила, как ее новый знакомый сидит на диване и ровный свет лампы на артефакте озаряет его сосредоточенное лицо и книжные страницы - от картинки, которая вдруг появилась перед ее мысленным взглядом, повеяло теплом, и Анна неожиданно смутилась.
- Я много учусь. Собираюсь скоро отсюда съехать, - коротко ответил Дерек - вышел из комнаты, неся в руках одеяло и тощую подушку. - Что ж, устраивайтесь! Я буду здесь, на диване, а вы в комнате. Если что-то потребуется, зовите. Соседи за стеной могут орать, но вы не бойтесь. Дальше ора у них дело не заходит.
- Спасибо, - с искренней радостью ответила Анна. Кажется, все постепенно сворачивало к лучшему. У нее нашлась поддержка. У нее теперь была крыша над головой, пусть и не самая уютная. - И простите, что ударила вас той щеткой.
Дерек вопросительно поднял бровь, словно его искренне удивило то, что Анна могла просить прощения.
- Ладно, - ответил он, расстилая одеяло. - Бывает. Завтра утром пойду в полицию, пусть орлы господина Санторо собирают арниэлей и изучают их руки.
- Джон не убийца, - твердо сказала Анна. - Он самый добрый из всех, кого я знаю. Он не мог бы убить отца.
Белесая бровь Дерека поднялась еще выше.
- Доброта это свойство человека, - напомнил он. - А арниэли все же не люди.
Анна устало подумала, что слишком вымоталась для того, чтобы спорить с ним и что-то доказывать. А Джон однажды нашел ласточку со сломанным крылом и не успокоился, пока не вылечил и не выпустил ее. Джон сидел рядом с кроватью Анны, когда она болела, Джон раздавал детям бедняков монетки и пряники, не потому, что ему это было велено, а по собственному желанию, он был человеком больше, чем многие люди.
И теперь Джон исчез.
- Что делает нас людьми? - все-таки спросила Анна. - Плоть и душа или все же поступки?
Дерек вздохнул, опустился на диван и принялся расстегивать рубашку.
- Вы только не говорите на людях о том, что ваш покойный отец научился вкладывать в арниэлей душу, вот очень вас прошу. Святая церковь вас за это съест и не подавится.
- Не съест, - ответила Анна. - Я буду молчать. Доброй ночи.