К счастью, проходившие мимо гости лишь кланялись или приседали в реверансе, приветствуя меня по протоколу, но знакомых, кто мог бы меня остановить, не встретилось. Я же делала вид, что направляюсь в дамскую комнату и на ходу мониторю телефон. Все же один раз я обернулась, опасаясь, что за мной следят, но ничего подозрительного не обнаружила.
Так, неспешным шагом дойдя до уборных, я вновь свернула за угол, где увидела мужчину в черном костюме и гарнитурой в ухе. Он незаметно кивнул и направился к одной из безликих дверей, куда я вслед за ним и нырнула.
Очутившись на лестнице, мы проследовали вниз, я слышала, как часто бьется сердце в унисон шагам, и ловила себя на мысли, что раньше так не волновалась. Впрочем, моему состоянию находилось простое логическое объяснение, как и паранойе - раньше наше с Генри общение носило рабочий характер с дружеским уклоном. Теперь же я шла, скорее, на свидание, а не на деловую встречу.
“Дюнина, перестать рефлексировать. Не в пубертатном периоде. Разберешься”, - дернула я головой, и мой шаг стал увереннее и жестче.
Наконец мы очутились в темном коридоре и остановились перед очередным безликим входом. Мужчина, молча поклонившись, открыл передо мной дверь, и я зашла внутрь.
Как оказалось, это было помещение для хранения декораций, и я улыбнулась, рассматривая величественные “мраморные” колонны, тяжелые бархатные шторы, старые зеркала в массивных рамах и нарисованный сад с фонтаном. Здесь же были картины и из американской жизни - кафе 60-х годов и столик с кожаными креслами. Я усмехнулась и, повернув голову, обнаружила и азиатские мотивы, видимо для оперы “Турандот”. А посреди этого симбиоза из стран и эпох стоял бутафорский “роллс-ройс кабриолет”.
- Идеальное место для тайной встречи, - я открыла дверь автомобиля и, присев на неожиданно чистое сидение, посмотрела на часы в ожидании Генри. У нас в запасе было максимум десять минут - совсем не так много времени, чтобы разобраться в себе, и от этой мысли сердце вновь нервно застучало по ребрам.
Чтобы отвлечься, я обвела зал взглядом и вновь нервно усмехнулась - обстановка напомнила мне мою жизнь. Тут были и Европа, и Штаты, и даже Азия, а я сидела по центру в своей мантии серого кардинала и вновь ловила себя на ощущении тесноты. Сейчас мне казалось, что моя внешняя жизнь тоже была декорацией, где пряталась я настоящая, и даже мой серебристый наряд сдавливал ребра. Никогда не замечая за собой приступов клаустрофобии, сейчас я недовольно скривилась - чем дольше я здесь находились, тем сильнее чувствовала тесноту.