Вот уже почти неделю я находилась в Африке вместе с миротворческой миссией ООН. Мы побывали в нескольких странах, а вчера приехали в зону высокого риска - на этом участке проходили работы по разминированию противопехотных мин.
Вокруг сцены собрались жители города, нас снимало телевидение, рядом со мной стоял генсек, глава и коллеги по миссии, медперсонал из подразделения “врачи без границ”, а на переднем плане выступал премьер-министр страны.
- Благодаря деятельности ООН, ряд больниц и школ получат дополнительные субсидии, а также новые препараты и вакцины… - говорил он.
Завтра моя африканская поездка подходила к концу, я выезжала в Женеву, а потом тайно вылетала в Антверпен. Юргенс, как обычно, меня прикрывал.
Прошёл месяц после нашей с Генри встречи в Дании, а я так и не разобралась, что со мной происходит. Откуда появилось это ощущение тесноты и потолка, которое меня тревожило все чаще и чаще. Я очень ждала нашей встречи с Серым Королем. Очень ждала, что Антверпен все расставит по своим местам. Все же театр был не самым удачным местом для принятия решений.
- А благодаря пилотной программе, координируемой ВОЗ, более миллиона детей в Гане, Мозамбике, Кении и Малави уже сейчас получают вакцины против малярии и туберкулеза… - тем временем продолжал премьер, а я перевела взгляд на стоявшего рядом со мной Шона Дэвиса - хирурга из Нью-Йорка, и вспомнила наш визит в его госпиталь.
Мы не только привезли партию новых препаратов, но и стали невольными свидетелями непростых будней врачей. Вчера на операционном столе он потерял очередного пациента, подорвавшегося на мине, и сразу после этого вышел к нам.
Как и все хирурги, Шон Дэвис был циником - по поводу потери пациента не рефлексировал, себя не винил, быстро абстрагировался и переключился на нашу делегацию, но все же на секунду я уловила какую-то эмоцию на его лице, которой так и не смогла дать определение.
- Как идет вакцинация? - тихо спросила я.
- Хорошо. Благодрим за помощь, Ваше Величество… - тихо ответил он.
- Без формальностей. Можно просто Элизабет, - прервала я его и тихо добавила: - Трудно приходится врачам работать в таких условиях…
- Такова наша миссия, - ответил он, и я, грустно улыбнувшись, кивнула.
Теперь я понимала его вчерашнее состояние. Это была не эмоция жалости или досады.