Было перечитано все, что только
возможно, по моей специальности. Бессонные ночи и давящая на
психику тишина… Сенсорное и информационное голодание – по-умному
это называется так? А попросту, я просто на стенку лезла от
скуки.
Я оформила медиа-абонемент, но это
мало помогало. Смотреть обучающие фильмы или мыльные оперы не по
мне. А новости доходили до «Обливиона» с запозданием.
Название станции казалось мне очень
символичным. Я наконец поняла тот странный взгляд, которым меня
наградил вербовщик, когда я попросилась работать на станцию.
Однажды, в какой-то знаковый момент,
я поинтересовалась у десантника, которого осматривала, где он
тренируется. С тех пор я повадилась ходить в этот спортивный зал.
Как вольнонаемный специалист, я даже не платила взносы за
посещение.
***
– Если хотите принять участие, вам
следует поторопиться, – сказала я гостям и отвернулась, высматривая
в толпе Хорхе.
Смуглый молодой человек, стоящий в
нескольких метрах от нас, белозубо улыбнулся, и его руки сложились
в череду жестов.
«Привет. Как дела? Рад тебя
видеть. Поспеши».
Он был одет в белую футболку и
свободные черные брюки, как и я. Череп Хорхе Гонзалеса, специалиста
по ИскИнам станции «Обливион», был гладко выбрит, что
контрастировало с густыми длинными ресницами.
Я регулярно осматривала Хорхе и
знала, что под тремя пластинками цвета кожи на его голове
скрываются мозговые разъемы, благодаря которым он соединяется с
искусственным псевдо-разумом орбитальной станции.
Руки автоматически движутся в ответ:
«Я уже иду».
Глух как пробка, и родился таким. Он
умел говорить, и у него имелись вживленные слуховые устройства, но
обычно он ими не пользовался.
«Почему?», – однажды
спросила я.
«Люблю тишину. Звуки мешают
думать».
Он был очень, очень умен. И еще
молод, едва за двадцать пять.
Его родители, оба жители станции во
втором поколении, получили лицензию на первого ребенка. Когда они
узнали, что он родился с дефектом, то вопреки всем советам
отказались от эвтаназии и оставили младенца. Для выходцев с
католической Терра Нуэва это было просто немыслимо.
Его мать уволилась с работы, чтобы
быть с сыном. Родители потеряли доход, лишились перспективы на
более просторное жилье и возможности иметь еще одного ребенка. Они
даже не могли провести дорогостоящую операцию по киборгизации и
вживлению слуховых нервов.