— Но наша девочка…
— Я ждал целый год, Маша, я ждал год, поддавшись твоим уговорам, решив, что ты права и Агата слишком молода, но дальше мы ждать уже не можем. Совершенные ошибки привели меня к тому, что мы вот-вот потеряем все и помощи ждать неоткуда!
— Это неправильно… - В тоне матери я услышала глухую тоску и неописуемую боль. — То, что мы хотим исправить наши промахи за счет жизни нашей дочери…
— Подумай о Мирославе, ведь речь идет не только об Агате, подумай, какого будет нашему сыну! Ему всего пятнадцать, он еще даже школу не закончил! Что будет, когда я не смогу за нее платить? Что будет, когда он останется без крыши над головой? Что мы будем делать тогда?! У нас очень плачевное состояние.
— Предлагаешь устроить судьбу одного за счет другой? – не желая сдаваться, спросила мама.
— Маша, — в тоне отца послышались угрожающие нотки. Нотки власти и нетерпения. Так было всегда. Отец знал, что мама уступит. Она всегда ему уступала. — Мы погибнем без Чарского! Приди в себя уже, наконец! У нас нет выбора! У нас его никогда не было…
Я так и не постучалась в дверь кабинета родителя. Я услышала очень много того, что не предназначалось моим ушам. По крайней мере, по мнению отца и матери.
Чарский… какой-то мужчина хотел взять меня замуж уже целый год, и они знали об этом? Знали и молчали?! Даже мама?
У нас всегда были доверительные отношения. Мы не были «подружками», но я всегда знала, что могу прийти к ней, и она меня выслушает, поддержит, поможет. Но сейчас… То, что я услышала, повергло меня в шок. Мать скрывала от меня столь важные вещи, которые непосредственно касались меня! Более того, она всерьез рассматривала возможность отдать меня замуж какому-то чужому мужчине. Так, словно на дворе было чертово проклятое средневековье!
Я бегом отправилась на второй этаж, минуя ступеньки широкой винтовой лестницы. При этом я едва не сбила с ног Настю, несшую огромную вазу с цветами. Достигнув нужной двери, я толкнула ее и, оказавшись внутри, с силой захлопнула.
Взглянула на себя в большое зеркало, стоявшее у выхода, и ужаснулась своему виду. Длинные светлые волосы, распущенные после сна, растрепались и теперь представляли собой воронье гнездо. Пижама с пандами перекосилась во время бега и теперь я напоминала большого, чудаковатого ребенка.