Грустно глянув на конверт, я обхватила себя руками.
— Хреновая у тебя удача. Наследственность... кармическая, наверно! А мужик, если правильный... — Света сощурилась. — Он бы и жизнь скрасил. И мамку из головы выгнал. И карму прочистил.
— Как дымоход?! — вырвалось у меня, и щеки опалило румянцем.
— А это уже, как ты бы позволила.
Света лукаво улыбнулась мне. Махнула рукой. И будто тоже резко захотела чая, потянулась за второй кружкой.
***
После ухода Светы конец дня и ночь пролетели под девизом: «Не думать ни о каких трубочистах, снегоуборочных машинах и руках с татуировками».
Справиться с этим было не так просто. Две встречи с Бояриновым не прошли для меня бесследно. Тело вдруг вспомнило, что такое желание, и вместе с подсознанием мучило до утра неприличными снами.
А нервная система исполнила настоящий концерт. Одна часть меня, как одинокий рояль, играла о том, что я дважды поступила правильно. Только побег! Только спасение!
Другая часть, как ударные, винила, что не устроила этому похотливому самцу Содом и Гоморру. С лекцией о половом воспитании и профилактическим ударом по причинному месту.
Третья — жалобными скрипками пиликала, что вообще-то в нахальных лапах было сладко и горячо.
Сражаться со «сладко и горячо» оказалось сложнее всего. Муж был у меня первым мужчиной и последним... либо, как любила говорить Валя — крайним. Мне не на что было жаловаться в постели. Мы не прятались под одеялом. Не стыдились пробовать новое.
Но после одних только поцелуев с Бояриновым теперь казалось, что вся моя предыдущая сексуальная жизнь — невинный петтинг.
Я и представить раньше не могла, что способна завестись от грубого мужского напора. От бессилия, когда наглые руки сминают тело, а опытные губы превращают мозг в желе. Никогда не была для мужа такой влажной, какой стала всего за пару минут жесткой ласки у стены.
Горько было от таких открытий. В соседней комнате спала дочь, а я каталась по кровати, пытаясь найти удобную для сна позу, и гнала неправильные мысли из головы.
Бранила себя за слабость.
Как мазохист окуналась в воспоминания.
И снова гнала некоторые прилипчивые, слишком пошлые образы.
***
Первый закон природы — «За все нужно платить» — сработал на мне безотказно.
Утром в зеркале отразилось самое настоящее разбитое корыто. Словно секс был не во сне, а в реальности, волосы напоминали воронье гнездо. Под глазами залегли тени. А цвет лица с «загар московский зимний» сменился на «болезненный серый».