У гардероба Шевцов останавливается, дожидается, пока я обопрусь об стену спиной.
- Постой тут немного. Я сначала позвоню всем, предупрежу, что нас не будет.
Я киваю ему с закрытыми глазами и сползаю по стене вниз. Пусть идёт, куда хочет, а проходящие мимо люди не косятся со смешками. Меня мутит. Я плохо переношу алкоголь, поэтому практически не пью его. Но сегодня так хотелось забыться…
Зачем я вообще согласилась на это всё..?
Обхватив руками колени, утыкаюсь в них лбом. Так легче. И тошнота немного отпускает.
Хочу домой. Как можно скорее. Закрыться в комнате и дать волю слезам. Прореветься, как следует, и забыть сегодняшний день, словно страшный сон.
Следующее, что я помню – как меня поднимают на руки.
- М? – Бормочу вопросительно сквозь сон.
- Это я, - слышу знакомый голос Шевцова. – Ну и напилась же ты, Лия. Я в шоке с тебя.
- Так нужно было, - продолжаю бессвязно бормотать. Даже губами лень шевелить.
Единственное, что сейчас хочется – это спать.
- Нужно было кому? – В словах мужчины слышится неподдельная забота. И даже некая нежность. Или мне так кажется.
Я собираюсь ответить, но… Шевцов целует меня в лоб, тем самым заставив распахнуть глаза от удивления и уставиться на него снизу вверх, хлопая ресницами.
Он смотрит на меня, прикрыв глаза, склоняется всё ниже и ниже. Вот его дыхание уже касается моих губ…
- И чем это ты тут занимаешься, Димон, позволь спросить? – Вдруг раздаётся уверенный низкий голос где-то неподалёку от нас.
- И чем это ты тут занимаешься, Димон, позволь спросить? – Вдруг раздаётся уверенный низкий голос где-то неподалёку от нас. – Опять склеил очередную девушку и собираешься свалить? На кой чёрт тогда меня звал? Мог просто сказать, что у тебя другие планы на сегодняшний вечер.
Шевцов одним быстрым смазанным движением отодвигается от моего лица и поворачивает голову туда, откуда исходит голос.
Этот голос…
- Лия попросила отвезти её домой, как я мог ей отказать? – Игриво ухмыляется Дима, и всем корпусом разворачивается к вопрошающему, продолжая удерживать меня в объятиях.
И, как только мой взгляд сталкивается с тёмно-карими провалами, я ощущаю, как моё тело буквально каменеет. Кровь словно перестаёт бежать по венам, потому что ладони становятся ледяными.
Неосознанно цепляюсь за рубашку Шевцова, благодаря которому я всё ещё стою на ногах, и смотрю на Владислава Макеева, мою первую любовь, сквозь слёзы, что невольно наворачиваются на глаза.