Был поздний вечер, и Эммилин украдкой подавила зевок. Общительная Софи, как всегда, собрала вокруг себя компанию друзей и веселила всех байками. Сидеть рядом с ней и притворяться, что умираешь от смеха, было лучше, чем наблюдать за мужем.
Ее взгляд неосознанно остановился на Пьетро. Он по-прежнему разговаривал с рыжеволосой женщиной. Она инстинктивно нахмурилась. А как ей себя вести, если восхитительная красотка полностью завладела вниманием мужчины, за которого Эммилин вышла замуж несколько часов назад? Обладательница пышных форм с тонкой талией и длинными ногами, с гривой медно-рыжих волос и алым ртом беззастенчиво флиртовала с Пьетро. На ней было кремовое платье и золотые босоножки. Разве это не дурной тон – надеть такое светлое платье на чужую свадьбу?
Кто это?
Пьетро наклонился к ней и зашептал что-то ей на ухо. Красотка положила руку ему на грудь и подняла на него взгляд. Даже с другого конца комнаты Эммилин почувствовала их сексуальное влечение друг к другу. Она поднялась и направилась к парочке. Эммилин подошла к ним почти вплотную, когда Пьетро оторвал взгляд от рыжеволосой бестии и посмотрел на Эммилин, словно не узнавая. Но затем раздраженно нахмурился и отошел на шаг от своей собеседницы с непроницаемым выражением лица.
– Эммилин, – пробормотал он.
– Пьетро, – сказала она, не удостоив взглядом стоявшую рядом женщину. – Можно тебя на минуту?
Его губы дернулись то ли от досады, то ли от веселья. Он приобнял Эммилин за талию и повел на танцпол.
Она остановилась и твердо сказала:
– Я не хочу больше танцевать.
– Но ты хотела поговорить со мной о чем-то. В танце это легче сделать.
– Я… – Она покачала головой. – Нет.
Он пристально на нее взглянул:
– Почему?
– Потому что… я не привыкла к такому, – пробормотала она и отвернулась. – Ты сам мне недавно об этом сказал.
– Тогда позволь тебя научить, – ответил он.
Крепко взяв ее за талию, Пьетро вывел ее на паркет и закружил в танце. Эммилин почувствовала себя марионеткой в его сильных руках. Она вынужденно положила руки ему на грудь, которая была твердой как скала, но теплой. Находясь в столь опасной близости, Эммилин ощущала его мужскую силу и притягательность.
– Ты обещал быть осмотрительным, а сам прилюдно заигрываешь с этой женщиной.
– С Бьянкой? – спросил он, глядя через плечо на рыжеволосую, не спускавшую с них глаз. – Она… просто друг.