Впрочем, уже то, что он не стал
улетать не пойми куда, многое говорило о заинтересованности моего
контрактора. Тот явно жаждал оказаться в Ойлеане, раз рискнул
пробираться в столицу одного из сильнейших государств мира,
пережившего апокалипсис. Знать бы ещё, что его так манит в город
знаний?
Увы, но пернатый спутник цедил
сведения в час по чайной ложке, плюя с высокой колокольни на моё
непонимание и недоумение. Тупой? Ну что ж, поплачь, сам виноват.
Вот его кредо.
А о чём, интересно, болтают охотник на
монстров, бесовка и вампиресса? Какие они нашли общие темы для
разговоров? Интересный вопрос.
Так уж получилось, что Иоганна
заинтересовала Фотини, а ту – Ганья. Ну а бесовка, кажется, была
одинаково открыта для общения вообще со всеми на этом свете.
Любопытство её могло посоперничать с жаждой знаний Морвин. Что ж,
рад, что эта троица не старается перегрызть друг другу глотки,
потому как, будем честны, я уже привык к Фотини и её регулярным
сеансам кровопускания, и будет жалко потерять такую интересную
собеседницу, ибо результат её драки с Иоганном не вызывает ни
малейшего сомнения. Да и милашка Ганья приятно дополняет нашу
мрачнохарюю компанию. Обидно будет, если с ней что-то
случится.
Оставшихся трёх членов группы я нашёл
возле коней. Ананда вместе с Нарендрой и Илэром… играли в карты.
Вот так, просто. И если от Шутницы я чего-то подобного мог ожидать,
то вот Дитя Амока, подобранный в довоенном бункере посреди Великой
Западной Пустоши, удивил.
Впрочем, меня поразило то, что
парнишка вообще решил отправиться в путь с нами, не имея ровным
счётом никаких причин для этого. Я до сих пор не понимал, что
подтолкнуло его к столь опрометчивому поступку, но факт оставался
фактом: прямо сейчас он решительно и уверенно проигрывал в местный
аналог покера, правила которого я стараниями Илэра даже
запомнил.
Ну они, конечно, додумались – сесть к
катале и играть его колодой. Ну да ладно, не на раздевание - и то
хлеб, пусть веселятся.
Интересно, как там Сюин? Всё ли в
порядке у этой бешеной и выживших бунтовщиков? Я неожиданно понял,
что скучаю по китаянке и её фашистским тренировкам.
Как-то так получилось, что эти
странные люди, многие из которых без шуток пытались меня
прикончить, стали мне родней и ближе, чем друзья и товарищи, с
которыми я учился в университете и работал в офисе. Наверное, это
то самое «боевое братство», о котором говорят ветераны. Глупо,
конечно, но я, наверное, без понуканий пойду по трупам ради них, и
отнюдь не потому, что задолжал жизнь едва ли не каждому.