Началась обычная вакханалия, нормальный ход которой был вдруг нарушен Димоном:
– Мужики, авария! Струна полетела.
– Чего?
Музыкальная какофония прекратилась, и началась словесная.
– Ты как умудрился басуху раздеть, дурила? В первый раз такое вижу!
– Димон, тебе же сто раз говорили: пальчиками лабай, пальчиками, а не три сдуру медиатором! Где новую струну-то брать прикажешь, а? Нас же теперь совсем разуют!
Димон вращал наглыми глазёнками и уверенно отбрехивался, пока случайно не поймал в поле зрения пианино.
– Мужики, идея! Давайте из этого ящика струну приспособим. Всё равно хлам – струной больше, струной меньше…
Игорёк потерял дар речи, потом выдохнул:
– Варвар…
Но Димон и Валерка, загоревшись идеей, уже почти было приступили к акту вандализма, как с нами поздоровались:
– Привет, мальчики!
Светка лучезарно улыбалась, такая же загорелая, как и в сентябре. Димон немедленно отложил задуманное, вразвалочку подкатил к ней, чмокнул в щёку:
– Привет, радость моя! Отсидела своё?
– Угу. Проводишь?
Я же, с гитарой наперевес, приблизился к Наташке, но поцеловать не решился:
– Привет! Как дела?
– Нормально… Вы всё страдаете, меломаны?
– Да так… Слышь, Наташ, если из пианино струну на бас-гитару переставить – получиться что-нибудь?
Наташа вздрогнула. Она сама неплохо играла на пианино. И, кроме того, была умницей.
– Совсем что ли? Только инструмент зря изуродуете…
– Ага, я так и думал. Да не смотри ты на меня так, не моя это идея. идея. Ну правда …
Сдать Димона было не зазорно.
Наташа училась в параллельном классе и вроде бы как была моей девушкой, что служило для меня источником сильнейших переживаний. Дело в том, что я никак не мог её поцеловать. По-настоящему, а не просто чмокнуть в щёку. При этом с ней всё было в порядке – оглядываясь назад, я понимаю, как она была хороша в своём безудержном порыве женственности. Зелёные глаза, ямочки на щеках, чуть вздёрнутый носик, застенчивая улыбка, грудь, рвущаяся из школьной формы… Проблема была во мне. Я рисовал её ежеминутно с собой наедине, но когда она находилась рядом и, безусловно, чего-то ждала, мои губы вдруг становились деревянными, и всё, на что я был способен, так это только тупо уткнуться губами и носом ей в щёчку, или – случайно – в шею. Я понимаю теперь, что это была заторможенность от переизбытка желания (крайности всегда находятся где-то рядом), но тогда анализ ситуации вряд ли бы помог мне в борьбе с комплексами переходного возраста. Но одна мысль у меня всё же была.