И тут Вера вспомнила свой ночной сон-кошмар. Началось все так красиво и хорошо. Цветные краски лета, ласковые волны теплого моря, горячий песок пустынного пляжа и великолепные горы, а они с мужем были орлами. Теплый, ласковый воздух обдувал их тела, поддерживая за широкие крылья, как мать ведет за пальчик малыша, только начинающего делать первые шаги.
Кто сказал, что все горы похожи друг на друга. Не верьте ему, каждая гора – это тайна и отличается одна от другой, надо только уметь смотреть.
Кто сказал, что песчаные пляжи уныло однообразны? То глупый человек. Посмотри внимательно на песок сверху, он дышит, как живое существо, а каждая песчинка имеет свои особенности.
И вдруг она одна оказалась на земле в каком-то гнезде, а рядом с ней лежал и противно пищал какой-то уродец: с огромной головой, ртом, одноглазый, покрытый язвами, не то птица, не то зверь и Вера в страхе проснулась.
Раздался звонок в дверь.
"Кто бы это мог прийти?" – подумала женщина.
Через несколько минут тишину нарушили мужские голоса в гостиной.
"Придется встать", – решила Вера.
Я работал психотерапевтом, а мой друг занимался малым бизнесом. В последнее время мы с ним встречались редко. В этот раз он позвонил и обратился ко мне с просьбой – посмотреть его жену. Она ничем определенным не болела, ни на что не жаловалась, но на глазах постепенно угасала и таяла. Друга очень беспокоило ее состояние, и я обещал ему прийти и побеседовать с женой, тем более мы были в хороших отношениях.
Войдя в квартиру, я прежде всего обратил внимание на незнакомую мне картину, висевшую в гостиной.
Современная дорогая рамка резко контрастировала с самим рисунком, который меня сразу сильно заинтересовал. На материале, похожим на кусок клеенки, была изображена молодая девушка в летний ясный день. Она в нерешительности стояла у воды, подставив себя жарким лучам солнца.
Яркая зелень виноградника и буйное разноцветье трав резали глаза на фоне световых пятен облаков на воде.
Картина походила на стилизацию под детский рисунок, но приглядевшись внимательнее, вы невольно попадали в плен ее тонкого очарования и уже ощущали живую трепетную душу гениального художника, восхищенного увиденным и сумевшего перенести это на полотно через обыкновенные краски. В наивно примитивной поэтической манере письма чувствовался глубокий драматический внутренний мир, живущий своей жизнью.